Евгенией Сомов - Обыкновенная история в необыкновенной стране

Выдвигайте на предвыборных собраниях своих кандидатов! Тех, кому вы доверяете. Кандидатом может стать любой гражданин, даже так называемый административно ссыльный.

Сибиряки! Не смотрите на ссыльных, как на врагов, часто вина их состоит только в том, что у них в паспорте стоит слово „немец“, но они такой же, как вы, трудовой народ. Только объединившись, вы сможете организовать свою истинно народную власть.

Согласно „Положению“, вы можете на собрании устно назвать любого из вас вашим кандидатом и голосование должно быть проведено. Если же предложенные вами кандидаты не будут выставлены на голосование, бойкотируйте выборы, не участвуйте в этом обмане.

Да здравствует истинно народная власть!»

Листовки опять же решено было не подписывать. На этот раз несколько килограммов бумаги было просто куплено на базаре в соседнем городе, Петропавловске. Застучала вновь наша пишущая машинка. Оказалось, что стук машинки слышен с улицы прохожим, а, может быть, и в соседнем доме. Чего только мы ни придумывали: и на подушки ее ставили, и одеялом накрывались, все равно стук был слышен. Наконец, нашли для нее укромное место — погреб, где мама Альберта хранит молочные припасы для рынка. Для мамы была придумана версия нашего пребывания в погребе: мы занимаемся там фотографией. Но из погреба наша машинка тоже была слышна, так что печатать приходилось, когда мамы Альберта не было дома.

И вот примерно тысяча красиво напечатанных бумажек лежит перед нами в аккуратно сложенных стопках. Теперь нужно их распространить, хотя нам было понятно, что КГБ уже проснулось и, возможно, кампания выборов взята под особый контроль. Решено было распространять листовки прямо на агитационных пунктах, там, где лежат и официальные материалы о выборах. Эти пункты были расположены в общественных зданиях: кинотеатрах, библиотеках и даже амбулаториях, иначе людей туда невозможно было бы зазвать. В этих пунктах постоянно дежурили агитаторы, которые вели регистрацию избирателей и предлагали им материалы — листки с биографиями выдвигаемых кандидатов. Оценив ситуацию на этих пунктах, мы решили тайно раскладывать наши листовки рядом с официальными так, чтобы люди могли брать и те и другие. От многих пунктов сразу же пришлось отказаться, например, райком партии, милиция, где наше появление было бы само по себе опасным. Гену мы отстранили от этого, так как он совсем не был похож на взрослого избирателя.

Мне достались три пункта: поликлиника, почта и вокзал. В поликлинику я пришел с забинтованной по локоть рукой и с пачкой листовок в правом кармане. Здесь мне ничего не стоило заслонить спиной стол с литературой и спокойно разложить наши листовки. А вот на почте произошла заминка. Агитационный стол располагался вплотную с окошком телеграфистки. Народу кругом оказалось довольно много. Закрыть стол собой было невозможно. Я наклонился над ним, как бы рассматривая литературу, и в этот момент положил туда же три пачки листовок. Задержался немного и стал отходить. Но сразу уходить нельзя. Смотрю, прямо к моей пачке потянулся какой-то военный. Во мне все замерло — засада. Но вот он берет мою листовку, спокойно переворачивает ее, не читая, и начинает что-то на ней также спокойно писать. Потом приклеивает ее к телеграфному бланку и направляется к телеграфистке отсылать телеграмму. Хорошая белая бумага на наших листовках!

У Альберта и Юры все также прошло гладко. На следующий день мы все пошли в кино, чтобы распространить там остаток листовок. Каждый сел в конце ряда у прохода, и, как только закончился сеанс, мы пошли за толпой к выходу, раскладывая по своему ряду на сиденьях листовки: через минуту должны будут впустить сюда людей на следующий сеанс.

Видимо, уже в конце первого дня в КГБ знали о листовках. Однако мы поздно вечером, когда стало совсем темно, прошли по главным улицам на базарную площадь и разложили наши бумажки повсюду, где только можно.

Пожалуй, никто из нас в глубине души не верил, что наша акция воздействует на людей и они действительно выдвинут независимых кандидатов. Но нам казалось, что листовки произведут на них впечатление, и многие поймут, что выборы эти — настоящая комедия.

Прошел еще один месяц, и была назначена дата торжественной встречи кандидатов с избирателями. Конечно же, кандидатами были названы все те же назначенные сверху лица: начальник почты, заместитель председателя Городского Исполнительного комитета и им подобные. Встреча и концерт после нее должны были пройти в Летнем театре, расположенном в городском парке. Билеты раздавались на предприятиях «лучшим людям», таким образом актеры располагались по обе стороны занавеса. Это была встреча своих людей.

Утром в воскресенье у Альберта плохое настроение, он почти не участвует в наших разговорах, ходит взад и вперед по комнате и вдруг заявляет:

— Нужно как-то помешать этому сборищу!

— Ну как же помешать, когда там они все свои? Разве они будут читать наши листовки? — сказал я, думая, что Альберт хочет там их разбрасывать.

— Сжечь весь театр — он же деревянный!

— Но там же люди!

— Сжечь пустой театр, до того как они там соберутся.

Видимо, «прокурорский костер» уже немного вскружил ему голову. Но постепенно и мы с Юрой привыкли к этой мысли. Действительно, много людей прочли наши листовки и, возможно, в душе все понимают, но сделать ничего не могут, и «костер» театра покажет им, что комедия выборов не всегда проходит гладко.

Началась подготовка. Времени оставалось очень мало. Театр был действительно весь деревянный, по сути дела, это была большая крытая эстрада и зрительный зал под открытым небом. Располагался он в центре парка, обнесенного высоким забором. Летом здесь проходили спектакли местной оперетты или концерты военного духового оркестра. Как это мы легко установили, днем в театре никого нет, и он со всех сторон заперт. Трудность состояла в том, что если снять замки и проникнуть в театр для установки устройства, то на обратный путь потребуется слишком много времени, кроме того, не исключено, что перед началом мероприятия всюду будет установлена охрана. Наконец, осмотрев здание снаружи, мы обнаружили небольшую деревянную дверь, ведущую вроде бы внутрь здания. Сняв небольшой замочек, мы попали в маленькое складское помещение без окон, из которого никаких дверей в здание театра не было. Оказалось, что это помещение принадлежит обслуге парка и в нем хранится садовый инструмент. Открытие оказалось очень важным — не нужно проникать в театр!

До начала «мероприятия» оставался только один день. Вечером, осмотрев парк, мы удостоверились, что никакой специальной охраны не установлено, хотя через парк то и дело проходят курсанты военного училища, которое расположено рядом. Решено было действовать поздно вечером на следующий день.