Михаил Мирович - Генерал де Голль. Штрихи к политическому портрету

Шестнадцатого июня 1940 года генерал де Голль в качестве заместителя военного министра встретился в Лондоне с Черчиллем, лордом Галифаксом и французским послом. В тот же день он вылетел на родину, где встретился с Рейно и передал ему проект слияния Англии и Франции в одно государство, чему помешала отставка премьер-министра.

Семнадцатого июня генерал де Голль, его адъютант Жоффруа де Курсель и начальник дипломатической канцелярии Ролан де Маржери снова летят в Лондон, где состоялась новая встреча премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля и будущего президента Пятой республики. Участники встречи уже знали, что Петен обратился к Гитлеру с просьбой о перемирии и выступил по радио.

Престарелый Анри Филипп Петен сказал:

«Никому не удастся расколоть французов в момент, когда их страна испытывает страдание. Франция понимает, что она заслужила уважение всего света… Французы уверены, что, признав свое поражение, они проявят больше величия, нежели выдвинув против него бесплодные речи и иллюзорные проекты… С болью в сердце я говорю вам сегодня о том, что надо прекратить борьбу. Сегодня ночью я обратился к противнику, для того чтобы спросить его, готов ли он искать вместе со мною как солдат с солдатом, после борьбы и сохраняя честь, средства положить конец военным действиям».

Де Голль убеждал Черчилля в том, что Франция отнюдь не сложила оружия, что французы никогда не примирятся с позорной капитуляцией. Генерал сказал, что он продолжит борьбу с немецко-фашистскими захватчиками и готов возглавить сопротивление.

Восемнадцатого июня де Голль выступил по Би-би-си с обращением к Франции. Это событие принято считать эпохальным в борьбе французского народа с немецко-фашистскими захватчиками.

Вот его выступление:

«Военачальники, возглавлявшие в течение многих лет французскую армию, сформировали правительство. Ссылаясь на поражения наших армий, это правительство вступило в переговоры с противником, чтобы прекратить борьбу.

Конечно, нас подавили и продолжают подавлять механизированные, наземные и воздушные силы противника.

Нас вынуждают отступать не столько численное превосходство немцев, сколько их танки, самолеты, их тактика. Именно танки, самолеты, тактика немцев в такой степени захватили наших руководителей врасплох, что ввергли их в то положение, в котором они сейчас находятся.

Но разве сказано последнее слово? Разве нет больше надежды? Разве нанесено окончательное поражение? Нет!

Поверьте мне, ибо я знаю, о чем говорю: для Франции ничего не потеряно, мы сможем в будущем одержать победу теми же средствами, которые причинили нам поражение.

Ибо Франция не одинока! Она не одинока! Она не одинока! За ней стоит обширная империя. Она может объединиться с Британской империей, которая господствует на морях и продолжает борьбу. Она, как и Англия, может неограниченно использовать мощную промышленность Соединенных Штатов.

Эта война не ограничится лишь многострадальной территорией нашей страны. Исход этой войны не решается битвой за Францию. Это мировая война. Невзирая на все ошибки, промедления, страдания, в мире есть средства, достаточные для того, чтобы в один прекрасный день разгромить наших врагов. И хотя мы сейчас подавлены механизированными силами, в будущем мы сможем одержать победу при помощи превосходящих механизированных сил. От этого будут зависеть судьбы мира.

Я, генерал де Голль, находящийся в настоящее время в Лондоне, обращаюсь к французским офицерам и солдатам, которые находятся на британской территории или могут там оказаться в будущем, с оружием или без оружия; к инженерам и рабочим, специалистам по производству вооружения, которые находятся на британской территории или могут там оказаться, с призывом установить контакт со мной.

Что бы ни произошло, пламя французского Сопротивления не должно погаснуть и не погаснет.

Завтра, как и сегодня, я буду выступать по Лондонскому радио».

Мужественный поступок генерала не оставило без внимания советское руководство, которое распорядилось срочно собрать самые подробные сведения о Шарле де Голле. В то время СССР поддерживал дипломатические отношения с Виши, куда из Парижа вместе с Петеном и его приспешниками переехало советское посольство.

Сбором сведений о генерале было поручено заниматься товарищам из Народного комиссариата иностранных дел и Исполнительного комитета III Интернационала.

Уже одиннадцатого июля «живая легенда» ФКП Жак Дюкло сдал своим кремлевским шефам подробный отчет, в котором характеризовал генерала де Голля как ставленника английского империализма и выходца из французских буржуазных слоев.

Однако эта эпистола не стала руководством к действию, и Жак Дюкло получил указание от генерального секретаря Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ) Георгия Димитрова забыть о своем негативном отношении к генералу.

В то же время советские компетентные органы продолжали сбор информации о генерале и не спешили объявить официальное к нему отношение. Это продолжалось до тех пор, пока один из немногих коммунистов, относящихся к де Голлю с симпатией, писатель Жан-Ришар Блок получил разрешение положительно оценить деятельность де Голля как лидера «Свободной Франции».

Вот что писал о генерале писатель-коммунист:

«Первые же выступления генерала по лондонскому радио в июне явно всколыхнули, наэлектризовали Францию. Он призывал эту раздавленную страну к борьбе, он призывал эту разоруженную страну к борьбе, он призывал эту униженную страну к чести, он призывал эту разбитую страну к реваншу, он призывал эту оккупированную страну к освобождению. Он называл измену изменой, он создавал армию, он заклинал «французскую империю» сплотиться вокруг Великобритании. Даже у коммунистов зарождалось тайное нежное чувство к этому энергичному человеку, о котором почти ничего не было известно…»

Однако «нежные чувства» французских коммунистов к генералу оказались недолговечными.

С началом «странной» войны Французская республика ощутила стратегические преимущества, которые обеспечивали ей колонии. Уже осенью 1939 года на действительную военную службу было призвано свыше двухсот тысяч жителей Алжира, из которых больше половины были арабами.

Слова де Голля о том, что «за ней (Францией) стоит обширная империя», не были пустым звуком. Предательство Петена встретило растущее сопротивление не только во Франции, но и в ее колониях. После исторического выступления де Голля по британскому радио, французские колонии одна за другой начали присоединяться к «Свободной Франции».