Татьяна Гончарова - Еврипид

По сравнению с любознательными, предприимчивыми и просвещенными афинянами спартанцы казались особенно косными, невежественными и грубыми. Однако их образ жизни имел и свои преимущества: после того как Ликург «изгнал из Спарты бесполезные и лишние ремесла» и «роскошь, понемногу лишившаяся всего, что ее поддерживало и питало, сама собой увяла и исчезла», общественное неравенство, и так весьма незначительное по сравнению с другими греческими полисами, внешне стало совершенно незаметным. Чувство братства сидящих за одной и той же простой трапезой и стоящих бок о бок в боевом строю порождало у каждого из спартанцев глубокое чувство достоинства, не омрачаемое завистью, стяжательством и другими низкими страстями, ту непоколебимость духа, которой они превосходили всех остальных эллинов, в том числе и афинян. «Оставайтесь бедными, — завещал им Ликург, — и пусть никто не тщится стать могущественнее другого». По всему этому устройство и образ жизни Спарты имели немало поклонников в Элладе, и доблестный Кимон был лишь одним из тех афинян, которым бы хотелось перенести в Аттику кое-какие из спартанских установлений.

Что же касается людей образованных, почитающих разум как самое ценное достояние смертных, что касается тех, кто пересматривал и отрицал обветшавшие установления даже собственных предков, им, таким, как Еврипид, казались грубыми и нелепыми, как каменные орудия первоначальных обитателей земли, нравы и обычаи спартанцев. Ученик Анаксагора и почитатель Гераклита откровенно презирал «тупоумных спартанцев», годных разве что для рукопашного боя:

…О, если бы не славаВоенной силы, Спарта, — в остальномПодавно ты последняя на свете.

Ему было непонятно, как вообще можно жить точно в панцире окостеневших обычаев, не имея собственной индивидуальности, и прошло много лет, прежде чем он увидел у них, стародавних врагов афинян, что-то достойное внимания.

Конфликты между Афинами и Спартой случались на протяжении всей истории, а поскольку Дельфийский оракул предсказал когда-то, что дорийцев изгонят из Пелопоннеса мидяне и афиняне, то спартанцы еще во время персидской войны все время были настороже, опасаясь, как бы афиняне не сговорились с варварами. Еще в конце VI века под эгидой Спарты был создан Пелопоннесский союз, объединивший южногреческие государства, который стал со временем оплотом всех консервативных, олигархических сил Греции. Теперь же, с усилением морской и торговой мощи Афин, противоречия между ними и городами, входящими в Пелопоннесский союз (и особенно Коринфом, который еще Гомер называл «богатым» и который издавна соперничал с городом Паллады в торговле, ремеслах и искусствах), теперь эти противоречия обострились до предела. Коринфяне не без оснований опасались, что Афины вытеснят их с выгодных рынков Италии и Сицилии, а также на севере, во Фракии и Македонии. Кроме того, богатая аристократия, стоявшая у власти в союзных со Спартой городах, испытывала враждебность и ненависть к набиравшей силу афинской демократии, и все это не могло не привести рано или поздно к открытому столкновению.

Назревавшая война неизбежно должна была принять общегреческий характер, поскольку Афины тоже имели союзников. Еще в 478 году, после славных побед над персами при Платеях и у мыса Микале, целый ряд городов решил объединить свои силы и средства для совместной борьбы против Персии и создал так называемый Делосский морской союз. Союзники должны были поставлять определенное число людей и материалов для снаряжения общего флота и войска. Центром этой симмахии был избран Делос, священный остров, где родились Артемида и Аполлон, в храме которого и решили хранить общесоюзную казну. Во главе симмахии оказались Афины как наиболее сильные на море и имевшие большие заслуги в борьбе с мидийскими варварами, и Аристид, который пользовался уважением союзников, установил общую сумму фороса — 460 аттических талантов, так как объединившиеся города и острова вскоре предпочли заменить денежными взносами личное участие в подготовке флота и войска. На эти деньги афиняне строили все новые и новые корабли и уже через пятнадцать лет превратились в почти полновластного хозяина Эгейского моря.

Неучастие в общих военно-морских делах, показавшееся вначале союзникам, и особенно небольшим городам, истинным благом, обернулось для них со временем потерей значительной доли самостоятельности. Стремясь к расширению афинского влияния в эллинском мире и даже за его пределами, Перикл, настолько же был внимателен к нуждам своих сограждан, насколько мало принимал во внимание мнение союзников, считая, что во имя свободы от варваров можно и должно иногда поступиться частными интересами того или иного отдельного города. Действительно, принадлежность к Архе обеспечивала безопасность морского плавания, позволяла расширять хозяйственные связи между различными, даже наиболее отдаленными областями Эллады, делала доступными рынки Италии, Сицилии, Босфора. Все это способствовало процветанию союзных городов, рабовладельческая демократия которых (мореходы, судовладельцы, купцы, хозяева ремесленных мастерских) считала весьма выгодным для себя членство в симмахии.

Однако, несмотря на все выгоды этого союза, постепенное увеличение фороса, который поступал теперь в полное распоряжение Афин и тратился, что было всем очевидно, не только на постройку кораблей и другие военные нужды, а также откровенное стремление их к гегемонии, участившееся вмешательство во внутренние дела союзников не могли не вызвать нарастающего недовольства и стремления части союзных городов восстановить былую самостоятельность. И в самих Афинах родовая аристократия постоянно ставила Периклу в упрек несправедливое и неравноправное, по ее мнению, обращение с союзниками по борьбе с варварами, однако все усиливающая свои позиции рабовладельческая верхушка афинской демократии была заинтересована именно в таком положении дел и всецело поддерживала все мероприятия Перикла, направленные на увеличение великодержавной мощи их государства.

Теперь все эти города и острова, в которых после победы демократии в Афинах тоже установился демократический образ правления, оказались так или иначе втянутыми в назревавшую войну. В 460 году вспыхнул пограничный конфликт между Мегарами и Коринфом, в который ввязался остров Эгина, старинный соперник и недоброжелатель Афин. Афинский флот нанес сокрушительное поражение коринфянам и осадил Эгину. Так началась длинная цепь столкновений, сражений, вторжений, развязавшихся в опустошительную и жесточайшую междоусобную войну, получившую название Пелопоннесской, которая обескровила и разорила все втянутые в нее греческие города-государства.