Эдсон Арантес ду Насименто - Моя жизнь и прекрасная игра

В ответ можно было только поблагодарить и согласиться.

Доктор Гослинг обещал, что лечение будет суровым, и он не преувеличивал. Марио Америко с ассистентом Чико де Ассисом нагревали воду до бурного кипения, затем держали какое-то время над струей пара полотенце и потом обматывали им мое колено. Мне запомнилось, что сами они ни разу не отдернули пальцев от этого обжигающего компресса. Вместе со мной такой же пытке подвергались Пепе и Диди, которые повредили себе колени в играх с итальянцами. Мы так и сидели втроем. Из глаз лились слезы, но ни один не позволил себе пожаловаться на боль.

Каждый день доктор осматривал мое колено и каждый раз кивал мне в своей ни к чему не обязывающей манере, бросая как бы мимоходом, что колено подживает. Но когда объявили состав бразильской команды на первую нашу финальную игру со сборной Австрии, я опять оказался на скамейке запасных. То же самое повторилось и в игре со сборной Англии. Между прочим, в резерве были и такие звезды, как Зито, Гарринча, Джалма Сантос, хотя им и удалось избежать травм. Поэтому я считал, что у меня не было основания жаловаться на судьбу. И все же я жаловался на нее, только не в открытую, а про себя. Ведь мне отчаянно хотелось играть, но с затаенным чувством обиды нельзя выходить на поле.

Наконец наступил этот прекрасный день — после очередного осмотра доктор Гослинг окинул меня взглядом и одобрительно кивнул:

«Ты можешь играть».

И тогда на первый план выступил психолог нашей команды профессор Жоао Карвальес.

Он производил довольно приятное впечатление и, надо сказать, не очень утруждал себя изучением наших характеров. Он говорил, что не любит работать одновременно со всем коллективом, ибо такой метод не представляется ему достаточно эффективным. С другой стороны, общение с игроками как с индивидуумами их нервирует, усугубляет имеющиеся проблемы и делает любой диагноз сомнительным. У него был собственный метод. Заключался он в том, чтобы заставить всех игроков рисовать человечков. По его теории, игроки с широким кругозором — если таковые найдутся в составе сборной — будут рисовать усложненные фигурки, тщательно прорабатывая отдельные детали. Те же, у кого кругозор поуже, неизбежно изобразят человечков угловатыми детскими линиями. Согласно его концепции один из этих двух типов лучше может проявить себя на флангах. Он никогда не объяснял своих теоретических построений, а просто излагал их. Еще он был убежден в том, что нападающие должны действовать в оборонительном духе, а защитники проявлять агрессивность, но одновременно и контролировать ее. Он утверждал, что способен отличить оба типа игроков по манере изображать человеческие фигурки.

Профессор пытался убедить тренера, что заявлять Гарринчу на игру нельзя, поскольку уровень его кругозора значительно уступал требованиям, предъявляемым его, психолога, теорией. В отношении меня он утверждал следующее: «Пеле очевидно инфантилен. Ему недостает необходимых бойцовских качеств. Он слишком молод, чтобы ощутить агрессивность и должным образом реагировать на нее в стиле классного нападающего. Кроме того, он не обладает чувством ответственности, столь необходимым для командной игры. Нет, ставить его на игру нельзя».

К счастью для Гарринчи, для меня и для команды в целом, Висенте Феола не понял аргументов психолога, а если понял, то отнесся к ним так, как все бразильцы к чужим высказываниям. Бразильцы имеют обыкновение не принимать на веру любые идеи, от кого бы они ни исходили, а Феола не был исключением. Он выслушал все изложенные аргументы и кивнул головой:

«Может быть, вы совершенно правы. Но дело в том, что вы совсем не разбираетесь в футболе. Когда Пеле оправится от травмы колена, он выйдет на поле!»

И вот накануне третьего матча, когда мы играли против русской сборной, я наконец увидел свое имя в протоколе встречи. Однако хочу добавить несколько слов к рассказу о профессоре Жоао Карвальесе. По сути это была первая попытка внедрить психологию в футбол.

Несколько лет спустя он признал, что был не прав в отношении меня и Гарринчи. Прошло время, и его теоретические изыскания стали оказывать значительное влияние на углубленное понимание футбольной игры, а также на формирование молодых футболистов. Я считаю необходимым подчеркнуть эти моменты, заканчивая свой рассказ о добром ученом Жоао Карвальесе.

Глава четвертая

Гетеборг, Швеция — июнь 1958 года

После игры с русскими и до встречи с нашим следующим соперником, командой Уэльса, жизнь сборной шла по привычной колее: тренировки, кратковременный отдых, теоретические занятия, лечение получивших травмы игроков, а для меня ежедневные процедуры с паровыми компрессами (хотя состояние колена и позволяло мне выходить на поле, все же полностью залечить его не удалось). И разумеется, интервью. Победа над русскими вызвала к нам интерес спортивного мира, нас осаждали журналисты, жаждавшие узнать побольше о молодой команде и особенно о самом ее молодом игроке.

Пепе все еще оставался травмированным, но, если бы даже он был в форме, я сомневаюсь, что его поставили бы на игру с валлийцами. Большинство сходилось на том, что глупо вносить изменения в такой хорошо сыгранный ансамбль. Я точно знаю, что эти замечания не произвели на Феолу никакого впечатления. Тренер заменил Ваву, который получил травму в игре с русскими, в строй вернулся Маццола, травмированный в матче с англичанами. В остальном же состав команды остался без изменения.

Тут я должен сказать несколько добрых слов о тех, кто из-за травмы или по какой-нибудь другой причине был вынужден оставаться на скамейке запасных. Мауро, к примеру, был дублером Беллини и считался классным игроком, причем многие утверждали, что он сильнее нашего капитана. Тем не менее он безропотно подчинился воле тренера. То же самое можно сказать о нашем втором вратаре Кастильо, а также о Джалме Сантосе, дублере де Сорди. Я ни разу не почувствовал в них зависти, ревности или раздражения из-за того, что кого-то лишили возможности показать, на что он способен. Что верно, то верно. О себе могу добавить одно: мы все рвались к победе, и я не думаю, что, будучи в хорошей спортивной форме, смог бы спокойно сидеть на скамейке запасных и при этом не испытывать злости по отношению к тому, кто занял мое место на поле.

Настал день встречи с командой Уэльса в четвертьфинале. Нас считали фаворитами. Никто не допускал и мысли, что валлийцы доставят нам много хлопот. Боюсь, дифирамбы, которые расточали нам газеты и другие средства массовой информации, плохо подействовали на нас. Уверенность — это хорошо, без нее нельзя. Но самоуверенность может обернуться неприятностями. Мы ехали на стадион убежденные, что нет оснований для волнений и что игра будет лишь легкой разминкой перед полуфиналом.