Сергей Луганский - На глубоких виражах

Приближался намеченный ставкой день наступления. Предстоящая операция, условно названная "Уран", отличалась своей целеустремленностью смелостью замысла и размахом. Контрнаступление мыслилось как стратегическая операция трех фронтов - Юго-Западного, Донского и Сталинградского Советским войскам предстояло прорвать оборону врага, разгромить его войска северо-западнее и южнее Волгограда, а затем, наступая по сходящимся направлениям, окружить и уничтожить всю ударную немецкую группировку.

Разгром основных сил немецко-фашистских войск на Волге создавал условия для развертывания общего наступления Красной Армии на всем советско-германском фронте.

В эти напряженные дни, когда враг, все более ожесточаясь, продолжал беспрерывные атаки сталинградских руин, мы осваивались с новой техникой, принимали пополнение. Много хлопот было политработникам. Наш полковой комиссар Кузьмичев знакомил молодых пилотов с боевыми традициями полка, рассказывал о подвигах геройски погибших на Дону товарищей.

- Скоро, скоро, ребята, наступит веселое время, - говорил Иван Федорович. - Скоро и мы пойдем. Но как пойдем!

Надо было видеть, как загорались глаза летчиков. Кончилось опостылевшее вконец отступление, Враг еще был силен, он еще не потерял надежды опрокинуть наши войска в Волгу, но теперь мы были уже не те, что прежде. За Волгой, на запад, лежали тысячи километров поруганной фашистами родной земли. Эта земля ждала избавления от неволи, она ждала освободителей...

Утром 19 ноября залп многих тысяч орудий и минометов возвестил начало наступления. Долгожданный час возмездия наступил. Грозный, всепотрясающий гул прокатился над степью - началась артиллерийская подготовка атаки. Огонь орудий и минометов уничтожал живую силу и технику на позициях вражеской обороны.

К сожалению, низкая облачность и туман обрекли авиацию на бездействие. Дожидаясь погоды, мы дежурили у самолетов и с радостным волнением прислушивались к могучим звукам все нарастающего боя.

Наши войска пошли в наступление!

Немецко-фашистское командование, не ожидавшее удара подобной силы, было захвачено врасплох. Советские ударные части стремительно развивали успех.

Ежедневно на своих летных картах мы отмечали продвижение наступающих войск. А в день, когда клещи сомкнулись, на аэродроме царило всеобщее ликование. Летчики поздравляли друг друга, обнимались и целовались.

Это был настоящий праздник.

В кольцо окружения попали двадцать две немецко-фашистские дивизии с многочисленной техникой. Территория "котла" отлично простреливалась дальнобойной артиллерией в любом направлении.

Грандиозные "Канны двадцатого века"!

Вооруженная передовой советской военной наукой, Красная Армия полностью развенчала пресловутую доктрину немецких генералов, перед которой долгое время преклонялись военные специалисты многих стран. "Битва под Сталинградом, - признал немецкий историк Герлитц, - положила начало банкротству всей гитлеровской стратегии".

В результате победы на Волге Красная Армия прочно захватила стратегическую инициативу, перешла в общее наступление на огромном фронте от Ленинграда до предгорий Кавказа, Создались благоприятные условия для массового изгнания немецко-фашистских оккупантов из пределов Советской страны.

В период разгрома окруженной группировки врага в небе Волгограда с рассвета дотемна шли напряженные воздушные бои.

Для снабжения находившихся в "котле" войск немецкое командование сосредоточило почти всю свою транспортную авиацию, сняв для этого самолеты с, воздушных линий Берлин - Париж и Берлин - Рим. На транспортные самолеты были посажены лучшие инструкторы летных школ Германии.

Однако попытка германского командования снабжать армию Паулюса по воздуху окончилась полным провалом. Советские летчики блокировали "котел". Вражеская авиация понесла при этом огромный урон. В воздушных боях были разгромлены лучшие летные части фашистской Германии. Там она потеряла своих наиболее опытных летчиков и штурманов. После битвы на Волге в военно-воздушных силах Германии стал ощущаться недостаток в летчиках. Ликвидировать его противник не смог до конца войны,

...Необычайно подвижная "девятка", словно челнок, сновала в беспорядочной свалке, которые стали обычным явлением на подходах к границам Сталинградского "котла", в морозном небе далеко-далеко тянулись три дымных, хвоста - последний путь горевших машин. Бой не ослабевал ни на минуту. Торопясь на смену эскадрилье, в составе которой неутомимой "девятке" дрался Володя Микоян, мы всюду врезались в беспорядочный строй "мессершмиттов", и "лавочкиных". На моих глазах "девятка" с ястребиного захода атаковала вражескую машину, и еще один дымный след протянулся к земле. В этом хаосе ураганных страстей, беспрерывных пушечных и пулеметных очередей трудно было решить, правильно ли выбран тот или иной маневр. Не мудрено было получить шальную очередь или попасть под огонь своего же товарища... Я заметил, что, выходя из атаки, "девятка" заметно потеряла маневренность. Поврежден мотор? Или ранен летчик? Во всяком случае с этого момента я старался быть поближе к Володе, чтобы в нужный момент прикрыть пострадавшего товарища.

На поврежденной машине Володя устремился в новую атаку, и я заметил, как следом за ним пристроился "мессершмитт". Собственно, эскадрилье, на смену которой мы пришли, можно было отправляться на аэродром, но бой разыгрался жаркий.

"Девятка" самозабвенно выписывала сложнейшие фигуры, ни на шаг не отставая от метавшегося в панике врага. "Мессершмитт" свечой вверх "девятка" за ним, немец в вираж - "девятка" как привязанная. Следом за самолетом Володи Микояна все то сплетение фигур выписывал и пристроившийся к нему "мессершмитт", а уж за ним и я. Такой каруселью мы и носились в стылом зимнем, небе над Волгой. Оглушительно ревели моторы, но огня никто не открывал. Летчики были опытные, и каждый старался "увидеть в прицеле заклепки вражеской машины". Наконец, длинной очередью Володе удалось поджечь "мессершмитт". Не подозревая о погоне, "девятка" легла в неглубокий вираж, открыто подставляя себя под огонь. Но мне удалось опередить преследователя. Пушечная очередь почти в упор разворотила вражескую машину.

Бой затихал... "Девятка", словно обессилев плелась устало и безучастно. Я догнал ее и лишь сейчас рассматривая вблизи, увидел, насколько пострадала она в бою: фюзеляж изрешечен, крыло еле держалось. В кабине за стеклом фонаря я рассмотрел Володю Микояна. Он повернул в мою сторону лицо слабо улыбнулся улыбкой усталого человека и опустил голову. "Девятка" начала зарываться. Ранен? Ах, черт! Но нет, машина снова выровнялась, и я увидел, что Володя делает отчаянные усилия, чтобы не свалиться в штопор. Хоть бы дотянул до аэродрома!..