Вашингтон Ирвинг - Жизнь пророка Мухаммеда

У Абу Джахля был племянник по имени Омар ибн аль-Хаттаб — двадцатишестилетний гигант, необычайной силы и неустрашимой отваги. Его дикий вид смущал даже самых смелых, а его посох внушал зрителям больше ужаса, чем меч иного человека. Так повествует арабский историк Абу Абдаллах-Мохаммед ибн Омаль-Алвакеди, и последующие подвиги этого воина доказывают, что слова эти едва ли преувеличены.

По наущению дяди Абу Джахля этот свирепый араб взялся проникнуть в убежище Мухаммеда, который все еще жил в доме Оркама, и заколоть его кинжалом. Курайшиты обвиняются в том, что обещали ему за это кровавое дело сто верблюдов и тысячу унций золота, но это неправдоподобно: разгоряченный местью племянник Абу Джахля не нуждался в подкупе. Направляясь к дому Оркама, он встретил одного курайшита, которому сообщил о своем намерении. Этот последний был тайным приверженцем ислама и попытался отклонить его от исполнения этого кровавого намерения. «Прежде чем убить Мухаммеда и навлечь на себя месть его родственников, — сказал он, — ты посмотри, свободна ли от ереси твоя собственная родня!» — «Разве и среди моих родственников есть вероотступники?» — спросил удивленно Омар. «Да, есть, — был ответ. — Это твоя сестра Амина и ее муж».

Омар быстро направился к жилищу сестры и, внезапно войдя к ним, застал ее вместе с мужем за чтением Корана. Зять попытался было спрятать книгу, но его смущение убедило Омара в правдивости обвинения. В исступлении он повалил зятя на пол, придавил ногою грудь и собирался пронзить его мечом, но тут вмешалась его сестра. Омар ударил ее по лицу. «Недруг Аллаха, — проговорила, рыдая, Амина, — неужели ты нанес мне этот удар за мою веру в единого истинного Бога? Вопреки тебе и твоей ярости я сохраню эту истинную веру. Да! — прибавила она с горячей набожностью. — Нет Бога, кроме Бога, и Мухаммед Его пророк. Теперь, Омар, довершай свое дело!» Но Омар остановился.

«Покажи мне писание», — сказал он. Амина, однако, не позволила ему дотронуться до священного свитка, пока он не омыл рук. Говорят, что он прочел из Корана двадцатую суру, начинающуюся таким образом:

«Во имя милосердного Бога! Мы не ради того ниспослали Коран, чтобы причинить несчастье человечеству; мы ниспослали его как наставление, чтобы научить людей веровать в истинного Бога, Творца земли и необъятного неба.

Престол Милосердного в небесах; Ему принадлежит все и в небесной выси, и внизу, на земле, и все под землей.

Не громким ли голосом произносишь ты молитвы? Знай же, что в этом нет нужды, потому что Богу ведомы самые сокровенные тайники твоего сердца.

Воистину Я — Бог, и нет другого Бога, кроме Меня. Служи только Мне и никому другому. Не обращайся с молитвой ни к кому, кроме Меня».

Слова Корана глубоко проникли в сердце Омара. Он читал дальше, и внимание его все больше росло; когда же он дошел до той части, где говорится о воскресении и Страшном суде, обращение его уже совершилось.

Он продолжал путь к дому Оркама, но уже совсем в другом настроении. Скромно постучавшись в дверь, он попросил впустить его.

«Войди, сын аль-Хаттаба! — воскликнул Мухаммед. — Зачем ты явился сюда?» — «Я пришел внести свое имя в список верующих в Бога и Его пророка».

Омар не успокоился до тех пор, пока весть о его обращении не разнеслась всюду. По его просьбе Мухаммед тотчас же отправился с ним в Каабу, чтобы публично совершить исламские обряды. Омар шел по левую, а Хамза — по правую руку пророка, чтобы охранять его от поношений и издевательств, а за ними следовало более сорока учеников. При свете дня прошли они по улицам Мекки, вызвав этим удивление жителей, и семикратно обошли вокруг Каабы, прикасаясь при этом каждый раз к священному «черному камню» и выполняя другие соответствующие церемонии. С ужасом смотрели на эту процессию курайшиты, но не решались приблизиться к пророку и оскорбить его, устрашенные взглядами таких смелых воинов, как Хамза и Омар, — их глаза сверкали, как у львицы, лишенной детеныша. Отважный и решительный во всем, Омар на следующий же день отправился один помолиться к Каабе, сделав этим открытый вызов курайшитам.

Со временем Омар сделался знаменитейшим поборником ислама. Курайшиты были так ожесточены этим новым торжеством Мухаммеда, что Абу Талиб стал опасаться новых покушений на жизнь племянника. Настойчивые просьбы его заставили Мухаммеда в сопровождении некоторых своих последователей удалиться в принадлежавший Абу Талибу укрепленный замок, находившийся недалеко от города.

Тем временем Абу Суфьян воспользовался якобы ересью пророка, чтобы обесславить не только родичей, принявших его веру, но и весь род хашимитов, который покровительствовал Мухаммеду. Он и его последователи объявили о запрещении всему племени курайшитов вступать в брак и поддерживать какие бы то ни было, даже торговые, отношения с хашимитами, пока они не выдадут Мухаммеда. Указ этот был написан на пергаменте и вывешен в Каабе. Это поставило Мухаммеда и его учеников в крайне затруднительное положение: они оказались в замке Абу Талиба чуть ли не в осаде, и порой им приходилось голодать.

Лишь ежегодное время богомолья, когда со всех концов Аравии богомольцы отправлялись в Мекку, приносило временное облегчение преследуемым мусульманам. В продолжение этого священного периода по закону и по стародавнему обычаю, существовавшему у арабов, все распри прекращались — враждующие племена заключали перемирие с целью спокойно посетить Каабу. В это время и Мухаммед с учениками отваживались являться в Мекку. Пользуясь привилегией священного месяца, Мухаммед вливался в толпу богомольцев и молился. В эти дни он приобретал многих последователей, которые, возвращаясь домой, заносили в отдаленные области семена новой веры. Среди этих обращенных встречались иногда главы племен, пример которых имел влияние на их подданных. Арабские легенды передают рассказ об обращении одного из таких вождей. В этом рассказе упоминаются некоторые наиболее известные чудеса, приписываемые Мухаммеду, и поэтому нелишне будет кратко изложить его.

Вождя, или князя, о котором идет речь, звали Хабиб ибн Малек; за свои обширные знания и ученость он получил прозвание Мудрого. Ему приписывают основательное знакомство с магией и другими науками, равно как и со всеми религиями, так как он перечитал все, что было о них написано; он приобрел также практические о них сведения, потому что поочередно принадлежал к каждой из них: был иудеем, христианином и волхвом. Правда, у него для этого было больше времени, чем у обыкновенных людей, потому что, по арабским легендам, он дожил до ста сорока лет. В этот раз он явился в Мекку во главе сильной двадцатитысячной рати и привез с собой молодую дочь Сатиху, родившуюся, вероятно, тогда, когда он уже был в зрелом возрасте. За нее он возносил теперь молитвы в Каабе, потому что Сатиха была глухонемая, слепая и страдала параличом всех членов.