Николай Храпов - Счастье потерянной жизни т. 2

— А Маруся?.. — больно резануло в его сознании и он застыл перед новой мучительной проблемой…

Беззаботный женский хохот прорезал ночную тишину. С той стороны моста послышались торопливые шаги. Кто-то быстро приближался к нему, переходя речку.

Павел инстинктивно насторожился и подошел поближе, чтобы посмотреть, кто это? Выходя из темноты, молодая пара подошла к нему. Под кружевной белой косыночкой он отчетливо узнал лицо Маруси. В молодом человеке безошибочно узнал известного заводского ловеласа.

— Мария! Это ты?.. — как-то приглушенно прозвучал голос Павла.

Молодая пара в замешательстве на мгновение остановилась. Ловелас как-то неестественно, насмешливо прыснул губами, затем оба они, убегая, скрылись во мраке.

— Ну вот, и с Марусей решилось, — как-то с печалью в голосе, проговорил Павел и медленно побрел вслед за ними в поселок.

Экзаменационная комиссия определила Павлу самую прекрасную аттестацию, а любезный директор согласился выдать ему отпускной документ и три четверти аккордно заработанных денег с условием, что к сентябрю ему выдадут направление на новый завод и остатки денег.

Павел был очень доволен, что он сможет обрадовать мать, и наконец, при встрече утешить больного отца.

Сборы были очень недолги, так как нажитого у Павла ничего не оказалось. Товарищам он тайны своей не поведал, выйти решил из поселка рано утром.

В эти дни встреч и объяснений с Марией он не имел, да и считал, что они излишни. Происшедший ночью инцидент, сам должен был без слов определить их взаимоотношения. О Марии у него сложилось именно такое мнение: очень жаль, что в лице ее он не нашел того, что так желало его юное сердце. Жаль было и ее, так как в руках того ловеласа она будет очередной жертвой обмана и не более. Но уж если она о себе не беспокоится, то и он в будущем счастья с ней не увидит.

Со своей стороны Мария мучилась раздвоенной душой и не отдавала себе ясного отчета в том, к какому берегу прибьет ее, выбранная ею, стихия. За происшедшее она сильно переживала. Верила в чистую, честную любовь Павла, гордилась им перед остальными девушками и искала со всем усердием встреч с ним для объяснения. Но он был всегда в окружении людей и больше того, как она почувствовала, избегал этой встречи. Вечерами обходила все памятные закоулки, но Павла нигде не находила. Вместо него встретила прежнего своего кавалера, который, как счастливую находку, обнял ее, пытаясь утащить ее на танцевальную площадку. Откинув его, Мария бросила ему в лицо: "Отойди, оставь меня!" Вызвать Павла из общежития ей было, во-первых, стыдно, во-вторых, там его она никак не могла увидеть. Только теперь она почувствовала, что Павел неудержимо ускользал от нее, и что ее игра, видимо, дорого обойдется ей, но силы в себе не находила и решила: что ж, пусть все будет, как будет.

Ранним утром с небольшим чемоданом в руке, Павел, последний раз закрыв за собою дверь общежития, направился на спуск к реке. Солнце ласково заглянуло ему в лицо, впереди в ракитнике раздавалось многоголосое щебетание пташек, смешиваясь с переливами соловьиной трели. Легкий порыв ветерка теребил, пробивающуюся из-под кепи, волнистую прядь волос. Грудь вздрогнула от натиска утренней свежести, ноги побежали сами.

— Павел, ты совсем? Куда? — прозвучало над его головой.

На железном балконе второго этажа, с распущенными волосами, в легком платьице, растерянно смотря на Павла, стояла Маруся.

— Да, Маруся, совсем… — ответил ей Павел заметно дрожащим от волнения голосом. Что-то он ей хотел еще сказать, но слов не нашлось и, махнув рукой, только крикнул;

— Будь счастлива, прощай! — затем зашагал к деревянному спуску.

Забыв о себе, Мария юркнула в дверь балкона, а через минуту-две выбежала вслед за Павлом.

— По-дож-ди! — услышал Павел за спиной ее голос.

Сжимая одной рукой грудь, босыми ногами по тропинке, бежала она за Павлом.

Павел подошел к деревянному спуску и, не останавливаясь, зашагал по ступеням вниз.

Запыхавшись, Мария подбежала к площадке и крикнула ему вслед:

— Павел, подожди, я прошу тебя! — но увидев, что он не останавливается, пробежала несколько ступенек за ним и крикнула еще:

— Стой, подожди же, ведь я… — тут она остановилась и с рыданиями упала на перила спуска.

"Порывать, так порывать один раз и совсем с тем, что здесь остается" — подумал про себя Павел. И, не оборачиваясь, еще быстрее зашагал по ступенькам вперед. Сняв кепку, он на минуту остановился около моста против мастерской и тихо промолвил:

— Здесь я вырос, и отсюда начинается моя новая дорога.

Долго еще одинокая фигура виднелась за рекой, удаляясь от поселка, он шел уверенно вперед, не оборачиваясь назад.

* * *

Спустя года полтора, Павел посетил поселок еще более возмужалым, не изменившимся в своей целости. Директору он открыл тайну своей семьи и то, что побудило его покинуть поселок и светлую жизненную карьеру, тем более, что Павел устроился гораздо лучше того, что ожидало его здесь. Это очень глубоко было воспринято директором, в коротких словах он похвалил и оценил подвиг Владыкина.

Без колебаний он достал его выпускные документы и вручил Павлу вместе с полным расчетом.

Вечером он встретился с некоторыми из оставшихся ребят и девушек, среди них была и Маруся. Не разлучаясь, они вместе провели 2–3 часа в воспоминаниях о прошлом, включая и время разлуки.

На короткое время оставшись наедине с Марией, Павел спокойно заявил ей:

— Мария! Наши с тобой жизненные пути разошлись навсегда. Мы разные люди. Я ни в чем тебя не обвиняю, ты живешь своей стихией, какую избрала сама. Все мои попытки, соединиться с тобой в одно сердце и один уклад, оказались тщетными, да и мой долг по отношению к моим домашним вынудил меня принять такое решение.

Я ни в чем не виновен перед тобой, разве только в том, что усердно удерживал тебя от многих обманчивых порывов. Расставаясь, останемся друг о друге самых добрых мнений. Пожелаю тебе допущенные ошибки принять, как очень дорогой жизненный урок, чтобы будущее свое счастье ты строила, учитывая их.

— Павел, я не могу расстаться с тобой и отпустить тебя, но я не могу и победить себя. Чтобы сохранить себя, мне нужен ты, а ты ушел, — ответила ему Мария.

— Да я ушел и ушел не потому, что испугался твоей стихии и слабостей, а потому, что я не научился еще побеждать ее, и слабею подчас все больше и больше в борьбе с собою, поэтому и не могу связать свою жизнь с чьею-то другою.

На этом они расстались.

* * *