Борис Розенфельд - Пространства, времена, симметрии. Воспоминания и мысли геометра

Из участников кружка стал извесным поэтом Василий Захарченко. Защитив диссертацию на степень кандидата технических наук, он многие годы был редактором журнала "Техника молодежи". Поэт и изобретатель Владимир Орлов также стал кандидатом технических наук и много лет был научным обозревателем газеты "Правда".

Однажды я показал Орлову четверостишье В час, когда знамя взвивается Сталина, Образ коммунизма пред нами привстал Нежно кладу на весов я хрусталины хрустящее имя Христа.

Володя тотчас же ответил мне эпиграммой Я Ваши стихи прочитал, и сразу мне сделалось весело, Когда миллиграммы Христа Сто тонного Сталина взвесили. Что ж, измерять людей по весу, В этом, конечно, Вы сильны, Но все же скажу: Вы повеса, И даже больше - Висельник.

Но меня не убили (никто не донес), и я дожил до таких времен, когда "веса" Христа и Сталина стали совсем другими.

Анатолий Нетушил и мой сокурсник Леон Биберман стали профессорами МЭИ.

В Литературном кружке участвовали две второкурсницы, писавшие стихи, - Таня Нефедова и Вера Гладышева. Особенно я подружился с Таней, мы часто ходили с ней на концерты. Вера сочиняла едкие эпиграммы на преподавателей, особенно на декана. Впоследствии обеих девушек исключили из института - Веру за неуспеваемость, а у Тани - расстреляли брата. Таня окончила институт в Сибири, а вернувшись в Москву, стала кандидатом наук и работала в научно-исследовательском институте. Вера стала поэтессой, автором многих песен и стихотнорных реклам.

В гостях у нашего литературного кружка была поэтесса Маргарита Алигер. Когда в Москву приезжал живший тогда за границей Илья Эренбург, мы были у него в гостинице "Метрополь" и читали ему свои стихи.

Петр Евгеньевич Дюбюк

В кружке участвовал преподаватель математики Петр Евгеньевич Дюбюк, впоследствии профессор и заведующий кафедрой математики в Московском институте радиотехники, электроники и автоматики (МИРЭА), который первоначально был заочным отделением МЭИ. Некоторое время я занимался в группе, где Дюбюк вел упражнения по математике. Мне хорошо запомнились его слова: "Постепенно водоизменяя правила игры, можно крокет превратить в футбол".

Дюбюк организовал при Литературном кружке Фельетонную бригаду (ФеБ), фельетоны которой печатались в "Энергетике". Мой первый фельетон - о летнем лагере МЭИ - назывался "А лагерком, а лагерь", - это название было связано с французской пословицей A la guerre comme a la guerre - На войне - как на войне. Петр Евгеньевич познакомил меня с поэтическим творчеством Омара Хайяма. Особенно запомнилось мне четверостишье

Когда бываю трезв, нет радости ни в чем,

Когда бываю пьян, темнится ум вином.

Но между трезвостью и хмелем есть мгновенье,

Которое люблю, за то, что жизнь - лишь в нем.

"Любовь студента"

В "Энергетике" в 1936 и 1937 гг. были напечатаны два мои стихотворения, которым редакция дала заголовки "Любовь первокурсника" и "Любовь второкурсника". На самом деле первое из этих стихотворений было началом стихотворения "Перспектива", а второе называлось "Векторный анализ". Приведу полный текст этих стихотворений:

Перспектива

Мы шли и ветер нас освистывал,

Свистал издевочные трели.

Мы шли, мы шли с тобой, мы шли с тобой.

В глаза друг другу мы смотрели.

Пусть где-то ветер воет арии,

Ревет мотив безлюдный, волчий.

Мы - глаза серые и карие,

Мы разговариваем молча.

Мы говорим: люблю, люблю тебя,

Мне девятнадцать, тебе двадцать.

И сердце рвется тигра лютее,

И просто некуда деваться.

Трамвай проносит взгляды беглые,

Проходят люди, будто нет нас.

А мы идем в туманы белые,

Как будто знаем их заветность.

И щеки пятнами румянятся,

И в даль открыты горизонты.

И института словно манит нас

Широкоплечий мокрый контур.

Мы там не каждый день обедали,

Протесты стягивая в ремень,

Но беды не были нам бедами:

Мы были веселы в то время.

А в вечера, когда за Кочиным

Мы засидимся и устанем,

Наш путь нам кажется законченным,

И предаемся мы мечтаньям:

Как мир тряхнем, что брал нас за уши,

Как перестроим всю науку.

И всесто книжек ускользающих

Берем тогда друг друга руки.

И верим: путь пройдем начертанный

В таком вот вечере красивом.

Из глаз друг друга радость черпаем

И для работы новой силы.

И в Института зданье нашего

Мы входим радостно, как в зори.

В те времена наш мозг вынашивал

Основы будущих теорий.

И снова ветер перелистывал

Бессонной осени минуты.

Мы снова улицей той шли с тобой.

Мы шли к тому же Институту.

Все так же мелкими побегами

На стеклах холод ставил стрелы,

И так же все трамваи бегали

И люди мимо нас смотрели.

Мы не одни. Нас улей, стая ли?

Лучи над улицей висели,

И мы совсем, совсем растаяли

Средь наших спутников веселья.

Нет никакой меж нами разницы,

Сейчас начнем играть и бегать.

Лишь нам с тобою жизнь-проказница

Сыпнула на головы снега.

На голове моей окалинка,

Как на сгоревшем метеоре.

Знать слишком слабый, слишком маленький

Я для огня своих теорий.

И ты, моя подруга верная,

Подруга отдыха и дела,

Пройдя пространства многомерные

И ты прядинкой поседела.

За то ж, что огненными иглами

Сжигала нас теорий лава,

Задач поставленных достигли мы

И победили мы со славой.

Перенеся невзгоды столькие,

Добились счастья мы с тобою:

Попало дело в руки стойкие,

Не пропадет оно без боя.

Учеников глаза восторжены,

В почтенье взгляды их одеты.

А мы в ответ, ответим что же мы?

Мы рассмеемся лишь, как дети.

Вступаем в Института здание

Как штаб мы в занятую крепость.