Вильгельм Кейтель - Мемуары фельдмаршала. Победы и поражение вермахта. 1938–1945

Когда я вновь попытался убедить Гитлера назначить Геринга приемником Бломберга Верховным главнокомандующим вооруженными силами – я не видел другого выхода, – он ответил, что он уже решил сам стать Верховным главнокомандующим, а я должен остаться в качестве его начальника штаба; я не должен и не имею права оставить его в такой час, как этот. Если он в конце концов обнаружит, что я не подхожу для этой должности, тогда он назначит меня главнокомандующим сухопутными силами, но до тех пор я должен оставаться на своей должности. Я без колебаний согласился с этим.

Этим вечером я навестил Фрича, чтобы предоставить себя в его распоряжение, если бы ему это было нужно. Я увидел, что внешне он очень спокоен, но, очевидно, сильно разозлен бесчестной клеветой на него. Он показал мне написанное заявление об отставке, лежащее на его столе; оно содержало официальное требование провести расследование военным судом. Я мог только согласиться с ним по этому поводу: для него не было другого выхода смыть с себя этот позор, отсутствие судейского вердикта может быть равносильно молчаливому признанию виновности. Гитлер вначале выразил несогласие, но затем сказал, что я был прав, и распорядился провести суд, как я и советовал. Главнокомандующие всех трех родов вооруженных сил были назначены в этом деле судьями, а Геринг – их председателем, еще два высокопоставленных профессиональных судьи должны были помогать им; Гитлер не принимал пока окончательного решения об отставке Фрича, хотя было очевидно, что у него не было больше намерений оставлять его на прежней должности; обвинений было достаточно, чтобы его не приняли в рассмотрение как преемника Бломберга. Обвинение министра Гюртнера, которое, вероятно, возникло в высших кругах тайной полиции [гестапо], оказалось идеальным для такого случая: его вытащили для сомнительного использования после того, как долгое время хранили в холодильнике.

В последующие дни фюрер вызывал генералов Бека, фон Рундштедта и вице-адмирала Редера для обсуждения вопроса о преемнике Фрича с этими высшими офицерами. В дополнение я проводил с ним несколько часов в день. Я увидел, что он все еще не отказался от мысли назначить преемником Рейхенау; но я оставался верен моей железной убежденности, и наконец мое мнение победило: фон Браухич уже два дня ждал в своем отеле, когда я вызвал его наконец на встречу с фюрером. Я лично привез его из Лейпцига, где он командовал 4-й группой армий; мой поступок привел к сильной ссоре с генералом Беком, который рассчитывал сам стать помощником главнокомандующего сухопутными силами и запретил мне совершать такие «недозволенные» действия вновь. Фон Рундштедт смягчил недовольство Бека. Теперь начался ряд бесконечных трехсторонних дебатов: Браухич обстоятельно излагал свои взгляды на национал-социализм, церковь, расширение и пополнение офицерского состава и так далее[8].

Наконец, после третьей нашей встречи утром 4 февраля 1938 г. Гитлер поднялся, неожиданно протянул фон Браухичу свою руку и назначил его главнокомандующим сухопутными силами; таким образом он сделал выбор в пользу полной отставки Фрича, хотя сам я высказывался за то, чтобы только найти ему временную замену.

Тем временем, как я мог понять из его нескольких телефонных звонков ко мне, д-р Ламмерс, глава рейхсканцелярии, пытался разработать приказ о вновь созданной должности начальника ОКБ. Наконец нас вместе вызвали к Гитлеру, который подписал этот приказ незадолго до вечерней встречи кабинета министров, сделав в тексте небольшие изменения. В короткой речи Гитлер представил Браухича и меня членам кабинета и изложил произошедшие другие изменения в самом кабинете (фон Нейрат и т. д.), а Ламмерс зачитал приказ об учреждении тайного совета кабинета. Последующих дискуссий в кабинете министров не последовало.

Вскоре после этого Гитлер отправился к Берхтесгаден и Бергхоф. Он ни слова не сказал ни Браухичу, ни кабинету министров, ни мне о его ближайших планах и политическом курсе. Единственная вещь, которую он сказал двоим из нас, было, что он использует нынешнее плохое впечатление, которое, особенно за границей, произвели отставки Бломберга и Фрича, чтобы сделать кардинальные перестановки в кабинете: он определил фон Нейрата на должность главы тайного совета кабинета, чтобы не создать впечатления о какой-либо перемене курса в нашей внешней политике.

После того ужасного дня, когда Бломберг подал в отставку, я поговорил с ним еще раз на следующий день [28 января 1938 г.].

Он вручил мне ключ от своего сейфа и два больших запечатанных конверта. Один содержал секретный приказ о наследнике Гитлера, а другой – меморандум Фрича по командованию вооруженными силами, который он выносил на обсуждение весной 1937 г., после тех учений. Он стал тогда причиной важных дебатов между ними, и Бломберг угрожал подать в отставку, если Фрич будет настаивать на передаче этих записей фюреру, но оба они согласились изменить мнение. Уходя, он не оставил мне ничего, кроме этого, ни в письменном виде, ни на словах.

Он сообщил мне, что он отправляется в путешествие по Индийскому океану вместе с женой, но прежде он задержится на несколько недель в Италии; и даже таким образом он не мог бы путешествовать целый год. Он планировал написать мне в подходящий момент, чтобы спросить разрешения у Гитлера разместиться в своем коттедже в Бад-Висзее. Он вложил половину денежной суммы в свадьбу Дорочки, поскольку было бы неправильно откладывать свадьбу на неопределенный срок.

Я потратил некоторые усилия, составляя такой подробный отчет об этом деле, чтобы по крайней мере одна правдивая версия была передана на бумаге: версия Гисевиуса и другие слухи и сплетни, ходившие в кругу генералов и партийных руководителей, необоснованны и лживы. Предположение, что тайная полиция приложила руку к делу Бломберга, явно ошибочно. Что касается Фрича, я и сегодня все еще считаю, что обвинение против него было сфабриковано для того, чтобы его дальнейшее пребывание на этой должности стало невозможным: я не знаю, кто стоял за этим, скорее всего, либо Гиммлер, либо Гейдрих, его злой гений, ведь в СС и вооруженных силах было хорошо известно, что Фрич был непримиримым противником военных устремлений СС, когда штурмовые подразделения утратили свое влияние.

Всю первую неделю после 4 февраля я пребывал в изумлении в связи с моим назначением на должность начальника ОКБ – Верховного командования вооруженными силами, и, естественно, я никогда не предполагал, что принятый мною меч был обоюдоострым. Это становится ясно из записей, занесенных Йодлем в его дневник, что я тогда мог дать ему только краткое изложение событий.