Людмила Соколова - Московский модерн в лицах и судьбах

Алексей Ильич очень тяжело переживал это. Счастье, что не посадили – ареол имени Михаила Бакунина спас. Он же, вероятно, и помог добиться разрешения на отъезд за границу.

30 марта 1926 года огромная толпа народа: родные, друзья, бывшие пациенты, коллеги и просто знакомые собрались на перроне Белорусско-Балтийского (сейчас Белорусского) вокзала, чтобы проводить семью врачей, заслуживших всеобщее уважение.

Бакунины уехали сначала в Италию (Кави-ди-Лаванья), а потом во Францию. Они поселились недалеко от Парижа, в Сент-Женевьев-де-Буа – центре русской эмиграции. Эмилия Николаевна работала врачом в Русском доме, а Алексею Ильичу не удалось найти работу по специальности, поэтому он в 1927 году уехал в Королевство сербов, хорватов и словенцев, где практиковал в провинции (Нови-Пазар), потом в больнице Российского общества Красного Креста в Белграде. В 1937 году он тяжело заболел, и жена приехала и увезла его во Францию. Там они потом вместе и работали.

Умер Алексей Ильич уже после окончания Второй мировой войны в 1945 году и похоронен на кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа. Эмилия Николаевна и их дочь Татьяна позже захоронены в его могиле.

Их дочери: Наталья (1900–1991), Татьяна (1904–1995), в замужестве Бакунина-Осоргина, – ученый, историк масонства, библиограф.

В 2000-х годах доходный дом Грязнова на Остоженке № 17 был отреставрирован и визуально отделен от соседнего здания: проездная арка была раскрыта, в ней установлены узорчатые ворота, стилизованные под модерн.

Особняк В.Д. Носова на Введенской площади (Электрозаводская улица, № 12) (1903)

На месте Введенской площади, в низине, вплоть до 1800 года, находился «прачечный пруд» на реке Хапиловке. Указом Павла I пруд засыпали, берега Яузы благоустроили, недалеко построили церковь Введения в Храм Пресвятой Богородицы. Вот и площадь стала Введенской.

К середине XIX века этот район стал промышленной зоной Москвы. Более того – соседствовал с бедным жилым районом Хапиловка. В 1875 году Введенская площадь была соединена с центром города линией конки.

Особняк, о котором пойдет здесь речь, совершенно не похож на то, что делал Кекушев до этого, и на то, что сделает позже.

И не только в плане архитектуры – тут удивляться не приходится гению Мастера, который хоть и использовал некоторые любимые приемы, но никогда их не копировал. К примеру, окна. Они большие, но, чтобы терялось меньше тепла, имели двойные рамы с внутренней воздушной подушкой и плотно закрывались с помощью изобретенных Кекушевым оконных задвижек.

Уникальность этого особняка в том, что это единственное здание в Москве в стиле модерн, выполненное из дерева. На то было желание заказчика, который верил в здоровый дух деревянных домов и хотел круглый год чувствовать себя как на даче. Но надо было учитывать наш суровый климат, и особняк построили из дерева в несколько слоев да еще обшили досками.

Отдавая дань времени и модному стилю, дача была не в русских традициях с привычной анфиладой комнат, а напоминала европейскую или даже американскую постройку: все комнаты располагались вокруг центрального ядра – красивой лестницы, ведущей на второй этаж.

В доме были предусмотрены все на тот момент достижения комфорта: канализация, своя котельная и водяное отопление, во всех комнатах стояли большие батареи, закрытые декоративными решетками. Из кранов текла горячая и холодная вода. Был установлен телефон.

В то же время у особняка были и узнаваемые русские дачные черты – открытые закругленные веранды и характерные приемы ар-нуво – невысокая кованая ажурная ограда. Особняк получился изящным и стильным. Но практически у каждого, кто им восхищался, возникал резонный вопрос: а что делает эта красота здесь, в окраинной промзоне?

Но кто знал заказчика, Василия Дмитриевича Носова (1848–1920), тот знал и ответ.

Василий Дмитриевич был, как и многие представители московской торгово-финансовой элиты того времени, из семьи старообрядцев. Его отец вместе с братом в 1829 году перебрались из Ейска в Москву и построили на берегу Хапиловского пруда небольшую фабрику, выпускавшую драдедамовые[4] платки. Поначалу братья сами ткали, красили и сушили платки, а их жены делали бахрому. Позже они расширили производство и стали делать сукно – поначалу это было так называемое «кавказское сукно», из которого шили черкески. Оно завозилось на Кавказ под видом местного производства. В 1857 году фабрика была перестроена и расширена вдвое. Носовы сумели добиться подрядов для армии и флота: делали мундирное сукно и полотно для флотских рубашек.

В 1880 году, когда Василий Дмитриевич стал у руля «Промышленно-торгового товарищества мануфактур братьев Носовых», они имели амбар в Большом Черкасском переулке, магазин в Лубянском пассаже, а на их фабрике работало более тысячи человек. В конце XIX века здесь освоили производство подушек и одеял, а носовские постельные принадлежности стали пользоваться большим спросом.

В 1870-х годах Василий Носов выкупил у купца Никиты Осиповича Жучкова (родственника жены?) обширный участок на углу Малой Семеновской и Лаврентьевской улиц, что рядом с фабрикой. И пригласил губернского архитектора Милюкова для строительства нового двухэтажного дома. Василий Носов был очень деятельным человеком: он все время что-то строил, достраивал и перестраивал на своем большом участке.

Женат был Василий Носов на Клавдии Дмитриевне Жучковой. У них родилось семеро детей: единственный сын Василий и шесть дочек – Екатерина, Варвара, Татьяна, Вера, Софья и Августа. Когда младшей дочери Августе исполнилось 4 года, у Клавдии Дмитриевны вдруг случилось психическое расстройство, и она скоропостижно скончалась. Но Василий Дмитриевич не стал искать в свой дом новую хозяйку, не желая, чтобы детей воспитывала мачеха, а сам всецело посвятил себя семье.

Василий Дмитриевич с дочерями

Все девочки получили, как тогда принято было в купеческой среде, отличное домашнее образование и закончили частные гимназии. Только Верочка настояла на казенной 2-й московской женской гимназии, поскольку там были лучше поставлены точные дисциплины, а девушка увлекалась техникой и фотографией.

В 1902 году его сын Василий женился на дочери умершего к тому времени Павла Михайловича Рябушинского Евфимии – девушке своенравной и непреклонной в своих решениях.

Евфимия въехала в особняк Носовых на Малой Семеновской, № 1 и тут же принялась все переделывать на свой лад.

Василий Дмитриевич спорить с невесткой не стал, оставил молодым дом, разделил огромный сад и на своей части участка заказал Льву Кекушеву замечательный деревянный особнячок. Внешне самого что ни на есть новомодного вида. Внизу жил сам Василий Дмитриевич и размещалась мужская прислуга. Наверху – младшая дочь Августа и женская прислуга.