Герман Раушнинг - Говорит Гитлер. Зверь из бездны

На северо-востоке — границы Финляндии, на юго-востоке — границы Георгии (Грузии). Все связано общими вооруженными силами, общей экономикой и валютой, общей внешней политикой. Однако все это останется эфемерной конструкцией, не имеющей будущего, — продолжал докладчик, — если не будет проводиться планомерная политика народонаселения и народоистребления. Да, именно народоистребления. Огромную опасность для белой нордической расы представляет высокая биологическая плодовитость восточных славян, которые, подобно всем неполноценным народам, восполняют недостаток качества избытком количества, то есть заставляют своих женщин чаще рожать. Аграрная политика большевиков после войны, то есть раздача крупных земельных владений крестьянам, угрожающе повысила их плодовитость. Поэтому стоило бы снова освободить славянских крестьян от земли, сделать их батраками, чтобы снизить их плодовитость. Следует передать сельскохозяйственные угодья преимущественно в руки немецкого господствующего класса. Только немцы должны быть крупными землевладельцами на всех восточных территориях. Крестьяне иноплеменного происхождения должны снова стать работниками, странствующими батраками (также и на землях Рейха) и неквалифицированными рабочими на промышленных предприятиях".

Следующий докладчик развил аграрно-политическую сторону проекта. Дело не в том, сказал он, чтобы осваивать земли внутри Германии. Это типичная уловка либералов, желающих отделаться от своих проблем. Колонизация — это всегда поселение на чужих землях, это завоевание новых пространств. "Идеи заселения, выдвигаемые этим Брюннингом и его шайкой, — преступны, потому что ориентируют немецкий народ на "китайский образец". Не внутренняя, а только истинная, завоевательная колонизация. Не хутора, а поселения гуфнеров, создание новых крупных землевладельцев!"

Уже предвоенная политика Пруссии в отношении восточной марки отличалась полным непониманием этой большой проблемы — конечно, из-за того, что дух вильгельмовской эпохи был поражен либерализмом. И мы за это поплатились, получив прямо противоположный эффект: прирост славянского населения вместе увеличения германского элемента. Надо было решительно выступить против "аграрного большевизма" в нашей стране, против систематического разрушения крупных земельных владений. Следует снова сделать из карликовых подворий Западной Германии крупные крестьянские дворы, пригодные для применения упряжной вспашки и сельскохозяйственной техники. И еще следует вновь собрать воедино все Германские владения, раздробленные аграрными реформами в странах, порожденных Версальским договором. В Германии будет введен Закон о наследственных крестьянских дворах, который вынудит лишних наследников отправляться на восток и там становиться крупными землевладельцами. Мелкие хозяйства в Германии будут укрупняться, и, таким образом, население, занятое в сельском хозяйстве, будет рассредоточиваться. Реаграризация Германии будет происходить не в самой Германии, а на огромных подчиненных территориях, которыми овладеет национал-социализм на востоке. Немецкие батраки смогут, в определенной степени, сами стать хозяевами или получат места квалифицированных рабочих на промышленных предприятиях. Без создания определенной современной формы послушания или, если хотите, рабства, человеческая культура дальше развиваться не сможет. Только таким образом можно создать сельскохозяйственную продукцию с ценами мирового рынка — рано или поздно, мы должны это сделать.

Затем слово взял сам Даррэ. Он сказал, что первая задача — подорвать славянскую плодовитость. Вторая — создать и прочно укоренить немецкий класс господ. Вот внутренний смысл "восточной территориальной политики". Вместо горизонтального разделения европейских народов должно возникнуть вертикальное. Это обозначает не что иное, как призвание немецкой элиты стать классом господ в Европе, а затем и во всем мире. Даррэ сказал, что назвал бы эту элиту исконно германским словом "адэль" (аристократия). Однако, для того чтобы исполнить роль цвета немецкой нации, она должна не только обладать духовной, физической и политической выучкой, но быть биологически ухоженной и подвергаться планомерной и постоянной селекции. Иначе возникнет опасность, что среди чужих народов этот класс станет злоупотреблять своими исключительными социальными привилегиями и быстро выродится.

То же самое касается и нового социального устройства будущей Германии и Европы. Следует сознательно восстановить сословный порядок или, по крайней мере, иерархическую структуру. Но одной лишь Германии слишком мало для таких перемен — для них нужен весь континент, нужен весь мир. Эту гигантскую проблему нужно последовательно продумать. В то время как мы начнем создание здорового социального организма, следует любыми средствами ускорить разложение старого, отмирающего организма. Мещан следует искоренить так же, как и пролетариев. Но нужно учитывать и моральные последствия. Нужно осмелиться быть безграмотными, осмелиться быть язычниками. Образование и знания представляют определенную опасность для класса господ. С другой стороны, они же представляют большую опасность и для сохранения класса рабов. Идеал всеобщего образования давно уже устарел. Только когда знание снова приобретет характер тайного учения и перестанет быть общедоступным, оно вновь получит ту функцию, которую оно должно нести, то есть станет средством господства над людьми и природой. Таким образом, мы снова приходим к необходимости воссоздать кровную европейскую аристократию, которую национал-социализм противопоставляет международной "денежной аристократии" либералов.

Подобно германскому крестьянству, которое является вечным источником чистой немецкой крови и, в качестве такового, требует особой заботы, новую аристократию тоже следует навсегда обезопасить и уберечь от вырождения, подчинив ее строжайшим требованиям биологического отбора и особым образом укоренив в сельскохозяйственных угодьях. Значение восточнонемецких "юнкеров" состояло именно в том, что они были господами и едва ли не королями покоренного населения. Это выработало в них господские свойства. И поэтому прусские "юнкеры" всегда оставались одним из лучших типов немецкой нации, пока держались подальше от либерализма и еврейской заразы. Подобную задачу должна сейчас сознательно, в интересах всего народа, а не одного государства, взять на себя "новая немецкая кровно-земельная аристократия". И тем национал-социалистическим лидерам, которые не связаны с сельским хозяйством, тоже должно быть выделено поместье — их доля в клановых владениях. А в более отдаленном будущем только от этих аристократических родов, связанных с задачами немецкого господства над миром, произойдет политический прирост движения. Гигантские трудности стоят перед нами. Трудно будет своевременно преодолеть их, прежде чем наступит всеобщий распад.