Иван Майский - Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)

Вполне естественно, что супруги Коатс являлись постоянными гостями в нашем коттедже на Бичвуд-авеню.

Однако, несомненно, самой яркой фигурой из наших тогдашних гостей был Бен Тиллет. Это была действительно интересная личность. До середины 80-х годов прошлого столетия английские тред-юнионы представляли собой замкнутые профессионально-цеховые организации квалифицированных рабочих, проникнутые сугубо реформистскими взглядами. Широкие массы неквалифицированных рабочих оставались неорганизованными. Однако к концу 80-х годов по причинам, на которых я сейчас не могу останавливаться, среди этих наиболее обездоленных кругов пролетариата начался подъем, самым ярким проявлением которого была большая стачка лондонских докеров летом 1889 г., кончившаяся победой рабочих. Эта стачка стала важной вехой в истории британского тред-юнионизма. С нею на историческую сцену вышли массы чернорабочих, настроенных гораздо более революционно, чем квалифицированные рабочие. С нее начинается развитие так называемого нового тред-юнионизма, создавшего ряд профсоюзов неквалифицированных рабочих во главе с Союзом портовых рабочих. Так вот на историческом рубеже между старым и новым юнионизмом стоит фигура Бена Тиллета. Тиллет вместе с Томом Манном был во главе стачки докеров, Тиллет оказался во главе созданного в связи с ней Союза портовых рабочих, Тиллет являлся лидером и вдохновителем быстро возникавших в 90-е годы "новых тред-юнионов". На первых порах Тиллет был полон революционных настроений, но весьма неопределенного толка, позднее он вступил в левореформистскую независимую рабочую партию, но дальше этого не пошел. Засилие реформизма в английском рабочем движении оказало свое влияние на Тиллета, и, когда в 1900 г. возникла лейбористская партия, он стал одним из виднейших ее членов. Позднее в противоположность Тому Манну, который после русского Октября стал коммунистом, Тиллет двигался вправо. Впервые я увидел его еще в годы эмиграции, на конгрессе тред-юнионов 1913 г. Он поразил меня тогда противоречием между словом и делом. Когда на конгрессе обсуждалось безобразное поведение ирландской полиции во время стачки транспортников в Дублине (при столкновении полиции со стачечниками было двое убитых ж четыреста раненых), Тиллет произнес речь, в которой потребовал предоставления народу права хранения и пользования огнестрельным оружием. А потом, когда дело дошло до принятия решения, он вместе с другими голосовал за архиумеренную резолюцию. Это было типично и для Тиллета более зрелых лет (в 1913 г. ему было 53 года).

В дни тред-юнионистских встреч в нашем коттедже Тиллет был на положении ветерана английского рабочего движения. Он по-прежнему считался лидером транспортников и пользовался большим уважением, но непосредственно делами своего союза не занимался, он энергично поддерживал идею сближения ВЦСПС с Генсоветом. Тиллет был частым гостем на наших вечеринках и всегда вносил много веселья и оживления. Этот высокий, плечистый, худощавый человек с темными волосами и блестящими глазами был солон какого-то внутреннего огня, который заражал других. Он много пил, но никогда не терял головы. Только лицо краснело и глаза разгорались. Тиллет любил петь, и моя жена, которая тоже любила и умела петь, была его постоянной партнершей. Тиллет выучил ее петь забавную английскую песенку "Clementine" ("Клементина"), а жена обучила его популярной тогда в СССР песне о Красной Армии. Правда, Тиллет безбожно коверкал русские слова, во зато чувства и экспрессии в его исполнении было больше, чем достаточно. Иногда на Тиллета находило озорное настроение, тогда ой начинал дразнить гостей, рассказывать смешные истории и вспоминать свои стычки с другими лидерами рабочего движения.

Подчас эти эскапады принимали уж слишком острый характер, но ему все прощалось: ведь это был Тиллет.

Однажды Тиллет привел с собой голландца Эдо Фимена. Это был высокий, мускулистый человек, с румяным лицом, тоже транспортник, как и Тиллет. Они были друзья, и Тиллету, видимо, хотелось похвастаться своим товарищем. Фимен играл видную роль в Амстердамском Интернационале, но в противоположность секретарю последнего Удегесту, весьма антисоветски настроенному, он занимал чрезвычайно левые позиции. За ужином между нашими гостями разгорелся спор. Кто-то из присутствовавших англичан заговорил о мощи британского тред-юнионизма и в доказательство привел тот факт, что как раз летом 1925 г. правительство вынуждено было удовлетворить требования горняков (подробнее об этом ниже). Хикс, несколько подвыпивший, презрительно махнул рукой и воскликнул:

- Что правительство? Мы теперь получим от правительства все, что захотим.

Фимен, молча слушавший происходивший разговор, вдруг оживился и решительно воскликнул:

- Не согласен!

- Как не согласен? - задиристо реагировал Тиллет.

- А так, не согласен, - еще решительнее заявил Фимен. - Вы думаете, если Болдуин уступил горнякам, то вы уже стали хозяевами положения... Осторожнее на поворотах!.. Я не думаю умалять силы тред-юнионизма, она, к счастью, есть и служит английскому рабочему. Но взгляните на мировую ситуацию, кто ее определяет?.. Простите, дорогие товарищи, мировую ситуацию для нас, для рабочих, определяет Советский Союз!.. О, если бы Советский Союз вдруг внезапно исчез, как все сразу перевернулось бы в мире! Те самые предприниматели, которые сейчас вежливо с нами разговаривают и идут нам на уступки, немедленно же изгнали бы нас из своих приемных и так затянули бы на нашей шее петлю, что мы только-только но задохнулись бы!.. И уступки Болдуина вашим горнякам в последнем счете тоже объясняются наличием на земном шаре Советского Союза... Капиталисты боятся его... Ведь это соблазн для всех рабочих мира... Пример того, что могут сделать рабочие, если они всерьез рассердятся... Нет, нет, - думают капиталисты, - не надо доводить рабочих до крайности, как это было в России, будем лучше вежливы и любезны, пойдем им на частичные уступки... Вот что происходит сейчас в мире! И каждый рабочий, даже самый темный рабочий глубоко заинтересован из своих личных материальных соображений в том, чтобы Советский Союз существовал и успешно развивался... Я совершенно уверен, что любой западный рабочий согласился бы на треть понизить свой уровень жизни, если бы такой ценой он мог стать хозяином своего государства.

Слова Фимена звучали почти вдохновенно. Англичане молчали, видимо, не вполне соглашались. Потом Хикс довольно долго говорил о том, что он полностью признает значение Советского Союза для пролетариата, но не хочет все-таки умалять роль собственных усилий британского рабочего класса.

Я считал более тактичным не принимать участия в этой дискуссии, раз голландец так хорошо сказал все, что мог бы сказать я. Я заметил, однако, что тред-юнионистские лидеры уходили с нашего вечера в несколько ином настроении, чем были раньше. Впрочем, как показало дальнейшее, слова Фимена задели их не очень глубоко.