Ордин-Нащокин. Опередивший время - Виктор Алексеевич Лопатников
Но наступил 1654 год, когда в Переяславе собралась рада (съезд) казаков, восставших против польской власти. Гетман Богдан Хмельницкий и казацкие старшины просили русского царя «навечно» взять запорожских казаков под покровительство русской короны. Как и ожидалось, вслед за решением русского правительства вторгнуться в Украину с целью защиты ее православного населения туда были направлены польские карательные отряды с целью восстановления нарушенного статус-кво. Из локального конфликт принял международный характер с участием всех сопредельных стран. Сам Богдан Хмельницкий спустя год, оценив обстановку, решил аннулировать свое обращение к русскому царю. В этом нашло свое подтверждение непостоянство, свойственное не только ему, но и другим казачьим гетманам. «Шатость» недолговечных, свергавших один другого вожаков разделяла украинский народ, ставила под сомнение способность втянутых в противостояние государств отстаивать стабильность на охваченных гражданской войной землях.
С 1653 по 1667 год Московия оказалась втянутой в кровопролитную войну, которая не закончилась возвращением Левобережной Украины, а продолжалась с короткими передышками полтора столетия — до присоединения к России всех бывших земель Древней Руси. Эта война не только погубила Речь Посполитую и Крымское ханство, но и Русскому государству стоила громадных жертв. Особенно трудной она была на первом этапе, когда военное противоборство с Польшей наложилось на острые внутренние проблемы, преодолеть которые в царствование Алексея Михайловича так и не удалось. Управленческие решения, предпринятые на государственном уровне в экономической, духовной, военной сфере, во многом оказались ошибочными, погрузив Русь в бездну проблем и противоречий.
Глава вторая
«ДОБРЕЙШИЙ ЧЕЛОВЕК,
СЛАВНАЯ РУССКАЯ ДУША»
Именно таким от природы, по мнению выдающегося историка Василия Осиповича Ключевского, был русский царь Алексей Михайлович, второй из династии Романовых. Этими словами ученый посчитал нужным выделить наиболее примечательные черты самодержца всея Руси, который «представлял в высшей степени привлекательное сочетание добрых свойств верного старине древнерусского человека с наклонностью к полезным и приятным новшествам».
Автор глубоких суждений, относимых как к прошлому, так и к современной ему общественной жизни, Ключевский не решился столь же подробно осветить другое, особенно важное — то, как Алексей Михайлович «государил». Подробно рассматривая достоинства личности Алексея Михайловича, он сознательно задерживает свое внимание на житейской стороне царского бытия. Он отмечает ряд черт, свидетельствующих о его добросердечии, человеколюбии, исключительной честности — качествах, позволяющих видеть в нем «едва ли не лучшего человека» Древней Руси. «По крайней мере, не знаю другого древнерусского человека, который производил бы более приятное впечатление… но только не на престоле», — добавляет ученый.
Ключевский уклонился от того, чтобы подробно осветить государственную деятельность второго Романова, не стал анализировать события его царствования в их хронологической последовательности. Он лишь обратил внимание на то, в какой мере присущие царю свойства характера вносили разлад в его деятельность, не позволяли ему сполна реализовывать свое самодержавное право властвовать, управлять. Для историка слишком болезненной казалась правда о том, к чему приводил присущий царю образ правления, каковы были последствия принимаемых им решений. Представление о добром, благородном, набожном царе никак не укладывалось в реалии, сопровождавшие его царствование. Причиной тому пассивный характер самодержца, его добродушно-нерешительное отношение к любой активности: «Он был мало способен и мало расположен что-нибудь отстаивать или проводить, как и с чем-либо бороться». Оттого многое, к чему был причастен царь, приобретало вялотекущий характер, сопровождалось потерей инициативы и времени, не получая своего позитивного развития.
Видные историки XIX — начала XX века Берх, Соловьев, Костомаров, Платонов во многом схожи с Ключевским во взглядах на личность Алексея Михайловича. Подход каждого из них к освещению фигуры монарха, остававшегося на русском престоле более тридцати лет, нельзя назвать сбалансированным. Раскрывая глубоко и подробно его человеческие достоинства, в том, каким он был государем, они проявляют уклончивость, поразительную сдержанность, отделываясь общими фразами. К примеру, С. Ф. Платонов видел в Алексее Михайловиче личность «богаче одаренную сердцем, — беднее твердою волей», «любопытный и приятный, но более благородный, чем практически полезный правитель». Он «из неопытного юноши стал очень определенным человеком с оригинальной умственной и нравственной физиономией». Ученый, чья жизнь и научная деятельность пролегла через два исторических периода, — имперский и советский, — открывает в самодержце такие качества, как «нравственная чуткость», «деликатность», «совестливость», «трезвость и умеренность», «живость духа», «общительность». Он «чужд ханжества», проявляет «способность анализировать», «склонность к размышлению и наблюдению», «умеет говорить, думать и чувствовать очень тонко». С другой стороны, Алексей Михайлович у Платонова — «безвольный и малодушный человек», «не умел и не думал работать», «бесхитростен», «простоват», «благодушен» и даже «не способен к управлению».
Другие исследователи, отмечая нерешительность, противоречивость, не свойственные роли государя-самодержца, терялись в догадках, пытаясь понять, носило ли то или иное царское решение признаки государственной мудрости, или же, напротив, являлось свидетельством недалекости, посредственности. Вероятно, с оглядкой на строгости имперской цензуры тем или иным не самым удачным поступкам царя придавался смысл весьма значительный. Другие недостатки относились на счет окружения, не способного уловить подлинный смысл царских предложений.
Желанием облагородить историю царствования Романовых, смягчить впечатление потомков о том трагическом, ошибочном, несуразном, что сопровождало их правление, объясняется снисходительно-умиротворяющая интонация, свойственная некоторым историческим работам на эти темы. Угол зрения, ракурс, под которым рассматриваются этапные события, решения и поступки сильных мира, выстраивает в представлениях читателя позитивный взгляд на прошлое, каким бы оно ни было на самом деле. Далеко не многим мыслителям удавалось называть вещи своими именами, справедливо оценивать прошлое и его творцов, как об этом сказано у Н. И. Костомарова: «Несмотря на превосходные качества этого государя, как человека, он был неспособен к управлению…
