Вадим Устинов - Ричард III

В начале июня в Куинборо задержали еще одного тайного посланника королевы, Джона Корнелиуса, при котором нашли важные письма ее приверженцам в Англии. Этот курьер, простой сапожник, был заточен в Тауэр, где под пыткой рассказал все, что знал о заговоре ланкастриан. Мятежниками оказались по большей части люди незнатные, в основном зажиточные лондонцы вроде купца Томаса Кука. Но среди участников заговора Корнелиус назвал бывшего казначея Кале сэра Джарвиса Клифтона и Джона Хокинса, слугу лорда Джона Уэнлока, всегда считавшегося верным йоркистом. Судьи, в числе которых были лорд — верховный судья Англии Джон Маркэм, Джордж Кларенсский и Ричард, граф Уорикский, признали Хокинса виновным в государственной измене. Казнь состоялась так быстро, что он не успел ничего рассказать об участии в заговоре своего хозяина.

В конце июня 1468 года Джаспер Тюдор (граф Пемброкский, как его называли ланкастриане, несмотря на то, что титул был давно отобран) прибыл в Северный Уэльс на трех французских судах с отрядом в полсотни воинов и небольшой суммой денег. Он высадился около Харлеха. Этот мощный замок, осажденный войсками лорда Херберта, испытывал нужду буквально во всем. Тюдор не мог снять осаду, но попытался отвлечь внимание осаждавших — при поддержке мятежных валлийцев он разграбил и сжег королевский город Денби. Лорд Херберт с частью своей армии перехватил мятежников, рассеял валлийские отряды и обратил их в бегство. Потеряв последнюю надежду на помощь извне, командир гарнизона Давид ап Йеван ап Эйнион 24 августа сдал Харлех. В плен попали все, кто защищал замок. Среди них находился и никому тогда не известный двенадцатилетний племянник Джаспера Тюдора по имени Генри.

Дядю и племянника, убежденных сторонников Ланкастеров, доставили в Лондон вместе с другими бунтовщиками, но обошлись с ними на удивление мягко: к смерти были приговорены только двое из пятидесяти. Как покажет история, это было роковым решением, поскольку оба Тюдора стали самыми опасными и деятельными врагами династии Йорков, а младший из них в конце концов занял трон под именем Генри VII. Уильям Херберт за взятие последнего оплота ланкастриан получил титул первого графа Пемброкского. Даже здесь король умудрился наступить на больную мозоль графу Уорикскому, который сам претендовал на этот титул. Кроме того, Эдуард IV опять показал, пусть и неумышленно, свое пренебрежение к брату Ричарду, который до этого момента носил титул графа Пемброкского.

Король был хорошо осведомлен через своих шпионов о заговорах сторонников свергнутой династии, но главная угроза его трону таилась совсем в другой стороне. Весной 1469 года граф Уорикский отправился в Кале, чтобы взять в свои руки управление английской территорией на континенте. Там он начал разрабатывать планы по возвращению себе всей полноты власти. При этом Уорик по-прежнему делал вид, что действует в рамках политики, определенной королем. Он встречался с герцогом Бургундским и вроде бы прилагал все усилия для укрепления дружеских отношений между двумя странами. Но граф не смог провести такого опытного политика, как миланский посол, который написал своему господину: «Он [граф Уорикский] составил план, который должен превратить его в главного человека в правительстве; понимая положение дел, он выдал двух своих дочерей замуж за двух братьев короля, и в минувший день Св. Иоанна герцог Кларенсский женился в Кале, переплыв пролив»{16}.

Действительно, в начале июля в Кале прибыли Джордж Невилл, архиепископ Йоркский, и шурин Уорика ярый ланкастрианин Джон де Вер, граф Оксфордский[54] — они были приглашены на свадьбу Джорджа Кларенсского и Изабел Невилл, старшей дочери Уорика. Несмотря на королевский запрет жениться, 11 июля состоялась церемония бракосочетания. На следующий день Уорик и Кларенс огласили петицию, содержавшую перечень жалоб на правительство Эдуарда IV. Ричарду Невиллу пришелся очень кстати такой сторонник, поскольку король все еще не имел сына, а Кларенс как-никак являлся условным наследником трона. У Джорджа были собственные поводы для недовольства: он ненавидел королеву и весь клан Вудвиллов, совершенно необоснованно, по его мнению, захвативших богатые владения и должности. Вероятно, Кларенс даже верил в то, что Уорик сделает его королем вместо брата.

Несомненно, Ричард Невилл также надеялся на поддержку своего воспитанника герцога Глостерского. Хотя посол несколько опередил события, но из его донесения видно, что планы относительно брака Ричарда и дочери графа Уорикского существовали уже как минимум в августе 1469 года. Однако Глостер, поначалу помогавший Джорджу в организации брака, в Кале не поехал: у него было время серьезно подумать и разобраться в ситуации. Детские игры закончились, и перед Ричардом впервые в жизни встала необходимость сделать тяжелый выбор: сохранить вассальную верность королю и старшему брату, притом что тот вел себя не слишком разумно, или же платить благодарностью и привязанностью своему воспитателю, поступавшему как настоящий государственный муж. Дилемма была тем более непростой, что кузен как раз заботился о нем в течение последних нескольких лет, дал ему надлежащее воспитание, ввел в общество северных лордов, хотел выдать за него свою дочь. Герцогу Глостерскому было спокойно и уютно в Миддлхэме, там он нашел надежных друзей. В общем, ничего, кроме добра, от кузена он не видел. В то же время Эдуард IV, хоть и был его родным братом, не проявлял к нему никакого интереса. При дворе, полном насмешек, сплетен и интриг, господствовали Вудвиллы, и Ричард чувствовал там себя не в своей тарелке. Он не желал принять компанию этих парвеню — их высокомерие раздражало его так же сильно, как и чванливость, в основе которой лежало недавно приобретенное состояние. Не могли склонить весы на ту или другую сторону и предпочтения герцога Кларенсского, когда-то пользовавшегося у Ричарда непререкаемым авторитетом. Джордж изрядно надоел младшему брату своими капризами и алчностью. Общего у них осталось немного — детские воспоминания и нелюбовь к Вудвиллам.

Бремя нелегких раздумий герцогу Глостерскому облегчил сам Уорик, решившийся открыто выступить против Эдуарда IV. Ричард понял, что лояльность трону для него важнее личных чувств и привязанностей, и решил прочно связать свою судьбу с королем. Как обычно, сделав раз выбор, он уже от него не отказывался. К тому времени худенький болезненный мальчик превратился в крепкого, сухощавого, невысокого юношу с сильными руками и гордой осанкой. Если он не надевал доспех или специально пошитую одежду, то было заметно, что правое плечо у него выше, чем левое — единственное проявление сколиоза. Однако болезнь не мешала ему проявлять и на охоте, и на тренировках чудеса ловкости и выносливости. Он превосходно владел мечом и особенно боевым топором.