Федор Раззаков - Расстрелянные звезды. Их погасили на пике славы
Кстати, сам Гуров тоже едва не последует по стопам шофера «Скорой», поскольку травля против него будет объявлена грандиозная. Его обвинят ни много ни мало в преднамеренном убийстве знаменитого животного. Поборники этой версии будут напирать на то, что Кинг, истосковавшись в четырех стенах по человеческому общению, хотел всего лишь поиграть со студентом, а не убивать его. Скорее всего, так оно и было. Однако откуда это было знать Гурову? Он-то стрелял прежде всего в хищника, которому место в африканской саване или в зоопарке, но ни в коем случае не на улице в густонаселенном городе. Милиционер видел лежащего под хищником изодранного в кровь человека, которому требовалась срочная медицинская помощь, и времени на выяснение отношений с животным у него просто не было. Все решали доли секунды.
Между тем в защиту льва выступили многие представители творческой интеллигенции, в том числе руководитель Театра кукол Сергей Образцов. (В одной из газет он напишет: «Смертью своей Кинг доказал, что он друг, а не враг человека. Ведь за 10 или 15 минут даже овчарка успела бы загрызть человека, а Кинг оставил на теле пострадавшего только царапины».) Уже на следующее утро после трагедии он (вместе с Берберовыми) добился личной аудиенции у министра внутренних дел Николая Щелокова и поставил вопрос ребром: милиционерам, убивающим таких знаменитых зверей, не только не место в органах, их еще и судить надо. Щелоков тоже был вне себя от гнева. Как вспоминает сам А. Гуров: «Я, как участник акции по ликвидации взбесившегося хищника, выслушал от Щелокова длинный монолог, из которого узнал, кто я на самом деле, кто моя мать и другие близкие родственники и многое другое, связанное и с богом и с чертом. За то количество крепких выражений, которые министр обрушил на меня, он мог бы получить по статье 206, часть 1 УК РСФСР (мелкое хулиганство) в совокупности пожизненное заключение…»
Однако решать судьбу младшего лейтенанта в одиночку Щелоков не решился и вызвал к себе в кабинет непосредственного начальника Гурова – руководителя Управления уголовного розыска страны Игоря Карпеца. Когда тот вошел в кабинет министра, ситуация там была накалена до предела. Гуров сидел в углу, совершенно раздавленный происходящим, а супруги Берберовы поносили милиционера последними словами и требовали от министра его крови. Образцов, как ни странно, хранил молчание. Поскольку Карпец уже успел ознакомиться со сводкой происшествий за вчерашний день и знал об убийстве Кинга, он сразу догадался, свидетелем чего является. А тут и сам Щелоков объяснил ему, зачем его вызвали на эту разборку.
– Ну, что будем делать, Игорь Иванович, с лейтенантом? – спросил министр. – Ведь это ваш подчиненный, он убивает львов. Да еще каких львов! Таким не место в милиции.
Карпец взглянул на Гурова. На том не было лица, и он обреченно ждал «приговора». И тут в генерале закипело чувство возмущения. Берберовы, да и Образцов, сконцентрировали внимание Щелокова на льве, зная к тому же его слабость к творческой интеллигенции, которой он всегда хотел потрафить к месту и не к месту, наживая «капитал признания». О возможной же гибели человека – молчали. Поэтому свой первый вопрос Карпец обратил к Образцову:
– Сергей Владимирович, а почему вы молчите о человеке, который остался жив только благодаря этому лейтенанту? Чья жизнь, по-вашему, дороже: человеческая или жизнь льва? А если этот человек единственный кормилец в семье? Кто им возместит его? Вы или Берберовы будете содержать эту семью? Или, может быть, государство? Берберовы обязаны были следить за своим питомцем. Они виновны в происшедшем. Если он не трогал их, то это не значит, что он перестал быть хищником, и опасным. И последнее. А если бы на месте этого человека был кто-то из ваших близких, что тогда сказали бы вы? Требовали наказания лейтенанта или, наоборот, его поощрения?
Этот страстный монолог буквально обезоружил защитников льва. В кабинете наступило тягостное молчание. Почувствовав, что он свою миссию уже выполнил, Карпец обратился к министру с просьбой его отпустить. Щелоков согласился. А спустя десять минут, когда гости ушли, вновь вызвал генерала к себе в кабинет. И первыми его словами были:
– Вы знаете, Игорь Иванович, Образцов растерялся после ваших слов. Да и Берберовы поспешили закончить разговор, требуя все-таки наказания лейтенанта.
– Ни в коем случае этого делать нельзя, – принялся убеждать министра Карпец. – Более того, лейтенант – молодец. Решителен. Быстро и точно сориентировался.
– Ну хорошо, не будем его травмировать, – подвел итог министр.
Стоит отметить, что через некоторое время Карпец пригласил Гурова на работу к себе в главк – инспектором по предупреждению краж. Узнав об этом, Щелоков поначалу возмутился, но затем сменил гнев на милость и отцепился от Гурова. И в дальнейшем тот сделал хорошую карьеру в МВД.
Что касается льва Кинга, то его похоронили на даче того самого писателя Юрия Яковлева, где лев побывал незадолго до своей гибели. Кстати, пес писателя – файтерьер Чип – на следующий день после трагической смерти Кинга тоже умер. Говорят, от тоски по новому другу. А Берберовы вскоре завели нового льва, причем деньги на него им собрала столичная творческая интеллигенция, которая очень им сочувствовала. Но эксперимент завершился трагически: в 1980 году лев задрал сына Берберовых Рому, скальпировал хозяйку Нину Петровну, которая потом потеряла рассудок. С тех пор больше ни у кого из советских граждан не возникала мысль воспитывать львов или других хищников в домашних условиях.
Кто убил великого гея
Пьер Паоло Пазолини
В середине 70-х в СССР в год происходило порядка 16–17 тысяч убийств, что для почти 300-миллионной страны было каплей в море. Например, в сегодняшней России, которая по сравнению с СССР «похудела» ровно наполовину (в ней проживает 146 миллионов человек), от рук преступников погибает более 15 тысяч граждан. И это закономерно, учитывая, какой капитализм у нас победил – дикий.
В цивилизованной Италии, которая в середине 70-х насчитывала 55 миллионов жителей, в год убивали около 700–800 человек. Например, в 1975 году там было совершено 739 убийств, но самым сенсационным оказалось то, что произошло в начале ноября в пригороде Рима. Жертвой стал кинорежиссер с мировым именем Пьер Паоло Пазолини.
Пазолини родился в 1922 году в Болонье в семье офицера итальянской армии. Матерью его была дочь одного деревенского богача из области Фриули. Как позднее признается сам Пьер Пазолини: «Именно пребывание во Фриули было для меня очень важным, так как именно там я стал марксистом… Сразу после войны местные поденщики начали борьбу против крупных землевладельцев области. Впервые в жизни я столкнулся с классовой борьбой и без всяких колебаний встал на сторону поденщиков».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});