Сборник статей - Гении эпохи Возрождения

На пороге Возрождения Флоренция из упорства и дерзаний готовила почву для радостного искусства ее самых ясных и светлых дней.

Филиппо и Гений Встречи

«Как бы я мог жить, не видя Дуомо!» – восклицали когда-то флорентийцы. Они очень любили свой город, центром и сердцем которого в XV в. становится собор Санта Мария дель Фьоре – Девы Марии с цветком. Его называли коротко – Дуомо. С тех времен мало что изменилось: откуда бы мы ни любовались панорамой Флоренции, глаза в первую очередь ищут Дуомо. Его образ первым врезается в память, чтобы остаться там уже навсегда. Город, над которым возвышается знаменитый купол Брунеллески, уже не может быть ни Римом, ни Миланом, ни Венецией…

Могучий, по-тоскански пестромраморный корабль с куполом красной черепицы – это и есть таинственный Лик самой Флоренции… Его видно отовсюду. В том числе из бесчисленных улочек, которые все, как к центру, стекаются к Дуомо. Скоро привыкаешь к тому, что его красно-чешуйчатая громада то и дело величаво выплывает на тебя из-за поворота.

Кладя на камень камень, так,Из круга в круг, я сводом ввысь метнулся,Покуда, возносясь за шагом шаг,С небесной твердью не соприкоснулся.

«Природа дала ему малый рост и невзрачную внешность», – писал о Брунеллески Джорджио Вазари, но казалось, что само «небо возжелало, чтобы Филиппо оставил после себя миру самое большое, самое высокое и самое прекрасное строение из всех, созданных не только в наше время, но и в древности».

Собор был заложен в 1296 г. по проекту Арнольфо ди Камбио. Денег в казне тогда хватало, и размахнуться решили не на шутку. Когда же опомнились, стены храма уже стояли, и теперь никто не знал, как закрыть их куполом – на высоте 57 м и диаметром 43 м…

Четыре десятилетия собор простоял без «головы». Пока в 1409 г. Филиппо Брунеллески не предложил свой оригинальный проект. Тогда он всем показался чистым безумием, и не было никого, кто смог бы предварительными расчетами подтвердить или опровергнуть его состоятельность.

Мэрия разрешила Брунеллески начать строительство, но под строгим надзором и контролем наблюдательной комиссии во главе со скульптором Гиберти. Тем самым, который когда-то победил Брунеллески в конкурсе проектов на изготовление бронзовых ворот для Баптистерия.

Очень скоро стало ясно, что даже в великой Флоренции, этом городе гениев, кроме Брунеллески, не было человека, способного воплотить столь грандиозный замысел.

В самый ответственный момент строительства Филиппо сказался больным и на вопросы встревоженной мэрии по поводу продолжения работ отвечал не без иронии: «А зачем я вам нужен? У вас есть мой проект, у вас есть Гиберти с его надзорной комиссией, вот пусть они и строят». Гиберти пришлось публично признать, что, кроме самого автора, проект этот вряд ли кто реализует. Брунеллески получил полную самостоятельность. Больше никто не диктовал ему никаких условий до завершения работ.

Купол сразу признали шедевром. Спустя много лет папа Юлий II, закладывая собор Святого Петра в Ватикане, попросит Микеланджело сделать для него купол еще больший, чем флорентийский, и услышит в ответ: купол Дуомо не то что превзойти, его воспроизвести невозможно. Слова Микеланджело оказались пророческими. Такой схемы для купола больше никто не применит, хотя в современной архитектуре идеи Брунеллески будут использованы при строительстве небоскребов.

Гению Брунеллески принадлежит не только самое грандиозное строение во Флоренции, но и самая ее уютная площадь – Сантиссима Анунциата. Здесь по его проекту был построен первый в Европе воспитательный дом для детей-сирот. А окаймляющие площадь греческие портики стали «новым образцом» для множества двориков и лоджий, построенных впоследствии не только во Флоренции, но и во всей Италии.

И вера их была – совсем не сказка,Что руки складывать велит все вновь, —Прислушаться позвала их любовь,Молитвы строить и молиться в красках.

Сандро и Гений Воспоминания

Недалеко от церкви Оньисанти – «Всех святых» – мы можем отыскать дом, в котором жил вместе с родителями и братьями маленький Сандро Филиппепи. Здесь прошло детство будущего автора «Весны», «Рождения Венеры» и других полотен, ставших символами эпохи Возрождения.

Сначала Сандро учится ювелирному делу и чеканке монет у старшего брата – отсюда его прозвище Боттичелло, «Чеканщик монет». Но волею судеб мальчик попадает в мастерскую художника Филиппо Липпи – и отныне его путем становится живопись.

На встречу с Сандро лучше всего отправиться в галерею Уффици, один из самых маленьких и самых богатых музеев мира. В одном зале здесь собраны наиболее значительные шедевры Боттичелли.

Эта встреча может стать для вас полной неожиданностью. Один на один. Глаза в глаза. Вы никогда еще не были так близко с гениями Возрождения, с его героями, с его идеалом. И, кажется, они приподнимают на мгновение покровы своих таинств, открывая глубину взгляда, силу веры, чистоту надежды и любви.

Боттичелли вернул своим современникам античные мифы и посвятил их в таинства живой природы. И вслед за флорентийцами XV в. мы вместе с художником вспоминаем давно забытые предания древних времен.

Прохладный мрак Примаверы – аллегории Весны, некоторая призрачность сцены сродни гомеровским гимнам, в то время очень популярным во Флоренции. В них древнегреческие мистерии предстают в полном контрастов описании выхода души на свет после мрака Аида и обретения ею сил жизни:

Чуть же наступит весна, и цветы благовонные густоЧерную землю покроют, тогда из могильного мракаСнова ты явишься на свет, на диво бессмертным и смертным.

В садах Примаверы распускаются цветы – розы, фиалки, маргаритки, белые орхидеи, золотятся плоды на деревьях. Все это мы и сегодня увидим в окрестностях Флоренции. Но Боттичелли, рисуя с натуры, смотрел на природу другими глазами. Для него она была полна древних таинств и загадок, скрытого смысла и знаков узнавания.

Цветы, усыпавшие темную зелень, сияют на ее фоне, как настоящие звезды на ночном небе. Те звезды, в которые, как верили друзья Боттичелли, превращаются души прекрасных дам, чтобы утешить своим сиянием оставшихся на земле печальных возлюбленных.

А потом, погруженный в воспоминания, ты долго медлишь в коридорах Уффици перед статуями богов и героев древнего мира. Словно прислушиваясь к их немому удивлению: «Раньше мы населяли сады и парки, слышали шелест листьев и журчание живой воды, болтовню влюбленных и речи мудрецов былых времен. Благодаря им мы чувствовали и жили. Сегодня нас собрали в музее… Все так изменилось…»