Моя жизнь. От зависимости к свободе - Нурсултан Абишевич Назарбаев
Мать уделяла особое внимание моей учебе, создавала все условия для этого. После школы, накормив меня, давала некоторое время отдохнуть, затем сажала за выполнение домашнего задания на два-три часа. Я всегда думал, почему, пока я делал задание, никто из друзей не приходил ко мне, оказывается, мать попросту не пускала их в дом, чтобы я полностью закончил свое дело. Иногда даже говорила им, что меня нет дома. Но никто из друзей не упрекал меня этим. А ведь и для этого нужна внутренняя культура. У аульных детей душа кроткая и поведение тактичное.
Все доброе в человеке – изначально от материнского молока. У казахов говорят: «Кто не оправдал материнского молока (то есть не выполнил сыновний или дочерний долг перед матерью), тот не пользуется доверием у людей». Еще говорят, что женщина – опора жизни. Но женщина – не просто опора жизни, она и есть сама жизнь. В одном из ранних интервью я подчеркивал, что каково положение женщины в обществе, таково и положение самого этого общества. Мы должны постоянно внедрять это в сознание подрастающего поколения, учить наших детей и внуков ценить своих родителей. Добиваться того, чтобы они помнили, что человек, не делающий добра матери, не может ждать добра и от своих детей. Не зря сказано у Мухтара Ауэзова: «Основа человечности – женщина».
Нас в семье было три сына и дочь. После меня родился Сатыбалды, но он рано ушел из жизни, в 34 года погиб в автокатастрофе. Он тоже был долгожданным ребенком, между нами разница семь лет. Был симпатичным, очень сильным и боевым джигитом богатырского телосложения. Говорили, что он напоминает предка Карасая. Кто знает, может, сглазили. После Сатыбалды родилась сестра Анипа. Когда я работал в Караганде, они оба некоторое время жили, учились у нас. Затем Анипа вышла замуж, имеет дочь, растут внуки. Младший среди нас – Болат. Окончив училище, работал механизатором, водителем, позднее получил высшее образование. Поскольку он младший, рос немного избалованным… По этой причине немало и пострадал. Болат по натуре щедрый, доброжелательный к людям. Занимался благотворительностью, многим оказывал помощь. После меня еще были Айсултан и Нургазипа, но они умерли в раннем детстве. В таких случаях в народе поступают так: следующего новорожденного выносят из дома через окно, отдают кому-нибудь из родственников, затем обратно выкупают за мешок муки, вязанку дров, за барана и т. д. Поэтому брата так и назвали – Сатыбалды (буквально «выкупленный»).
До сих пор с трепетом вспоминаю сладкие дни детства, проведенные вместе с братьями. Я не забывал, что младшие братья всегда подражают старшему, поэтому и в учебе, и в труде старался быть примером для них.
Аул Шамалган находится у самого подножия Алатау, а наша улица была наиболее близкой к горам. Она так и называлась – Подгорная. Вспоминая свое детство, прежде всего вспоминаю эти горы. Для нас они являлись родным домом. Ибо и хозяйство, и сама жизнь были связаны с горами. Отец обычно будил меня в пять утра и отправлял в горы, чтобы передать Жумахану-ага какие-то вещи. До пастухов в горах четыре-пять часов ходьбы. Исполнив отцовское поручение, возвращался где-то в десять часов вечера. Об усталости тогда и не думаешь, потому что это делалось часто и стало привычкой. Летом на жайляу вместе с отцом косили сено, любовались кокпаром. В юртах частенько проводились тои, на которые приезжали акыны, проходили айтысы. На всю жизнь в памяти остались высокие горы с заснеженными вершинами, тучными лугами у подножия. Высота травостоя иногда скрывала даже всадника. Несчетное количество родников, речушек. Какая красота, какая прелесть!
Интересных моментов, конечно, было очень много. Расскажу только об одном. Сатыбалды у нас рос своенравным ребенком. Учился по настроению. Больше времени уделял играм. Один раз, видимо, мать вышла из себя, отругала его как следует, затем дала ему в руки учебник и заперла в бане. Когда я пришел из школы, младшая сестра Анипа тревожно шепнула мне на ухо, что женеше (мы все называли нашу маму женеше, так научила бабушка Мырзабала) закрыла Сатыбалды в бане. Я аккуратно выставил оконную раму и выпустил брата на улицу. Наступил вечер. Мать пошла позвать сына на ужин, но, открыв дверь бани, она увидела лишь учебник, Сатыбалды же не было… Испуганная мать прибежала обратно и говорит: «Дверь бани закрыта на замок, но внутри Сатыбалды нет!» «Наверное, вышел через дымоходную трубу», – пошутил я. Мать вновь побежала в баню. Потом она, разобравшись во всем и смеясь, говорила, как была в растерянности и долго разглядывала дымоход…
Школьное воспитание
В первый класс я пошел в 1947/48 учебном году в школу имени Д. Фурманова в Шамалгане. В то время в Шамалгане казахов было мало. Поэтому в школе было два русских класса и один казахский. В последнем училось всего семеро детей. С одной стороны, это было хорошо, потому что учитель больше внимания уделял воспитанникам, часто проверял их прилежность и успеваемость. Поэтому нельзя было давать себе слабинку, мол, вчера только отвечал, сегодня учитель наверняка не спросит…
Моя первая учительница – Такура Алгадайкызы Смаилова. Это она впервые научила нас держать ручку, обращаться с тетрадью, выводить в ней первые буквы. Между собой мы ее называли Такку-апай. Была квалифицированным учителем, окончившим Женский педагогический институт. Всю душу она вкладывала в детей. Как пословицы врезались в нашу память ее слова: «Не получив образования – не говори, что достиг чего-то, не потрудившись – не говори, что созрел», «Чем убиваться, плакать, что получил двойку, лучше стремись пролить достаточно пота, чтобы получить пятерку» и многие другие. Когда она скончалась в 1990 году, я в телеграмме выразил свои соболезнования. Дочь Такуры-апай Карлыгаш Смаилова в книге «Одноклассники Елбасы» написала: «Думаю, нет счастливее учителя, который впервые вложил ручку в руки будущего Президента страны. Стало быть, моя мать Такура на самом деле счастливый человек!» В школе имени Карасай-батыра в Шамалгане в небольшом музее висит фотопортрет Такуры-апай. Наше уважение к ней было особенным. Где бы
