Когда идет дождь… - Кира Самойловна Мартынова
Встала, потанцевала — все дробушки повторила…
Теперь сижу и думаю, чем бы заняться еще. Интересно, сколько мне еще придется сидеть здесь, изнывая от мух и жары?
…Во дворе два больших тополя. Их ветви солнце разлагает на спектр. Мириады разноцветных полосок света… Четыре голубя пасутся у мусорных контейнеров. Один из них выглядит этаким «интеллигентом», успевшим прилично «спиться» изобилием пищи наших городских помоек… А вон у того голубя походка, как у маленькой американской ученицы…
Сегодня урок классики вела Черкасская. Какая замечательная женщина! Я в нее влюбилась, хотя девушки в моем возрасте, по идее, уже не должны страдать это болезнью. Но она такой замечательный человек!
Нет, все-таки пойду и попью. Кажется, у меня есть еще три копейки…
…Ненавижу всех, и себя в первую очередь! Что делать? Господи, помоги! Как все пусто, пошло, мелко! Где взять сил, тепла? Мне нужно отогреться. Я осталась одна, одна, одна… Все любят «кого-то», все жалеют «кого-то» — Его, а я, я, я, Я, Я, я, я…
Куда меня несет? Я не выдерживаю, я не разбираюсь в элементарных человеческих взаимоотношениях. Мне не хватает любви, я не люблю никого, только себя… Или, наоборот, я люблю всех, кроме себя, — что одно и тоже.
Где развязка? Дьявол изыди, силенок не хватает изжить его, выдавить из себя. Где кроется причина моей меланхолии, влюбленности, ипохондрии, гнусного ерничества. Где? В недовольстве собой? И этим я хочу отплатить ни в чем не повинным близким…
Диссонанс во всем… В моем внутреннем и внешнем. Как хочется тепла, любви, чтобы просто пожалели… А не жалеют, потому что я никого никогда не жалела — поделом мне!
Осталось только рисовать принцесс. Кому какое дело до меня?»
Город, я лечу к тебе,
Город!
Твои фонари — это мои факелы.
Твои шпили — это мои распятья.
Город…
Вологда…Крыша… Ян Крыжевский.
…Все вокруг волнуется, суетится. Что это?!? Жизнь? Или есть еще что-то, что величием своим снисходит до нас? Когда оно открывается нам? И всем ли? Когда его ждать?
В небе золотом кресты вышиты…
Колокольный звон…
В чисто поле хорошо выйти бы,
И упасть ничком!
Под рукою трава колючая,
Закружилась голова,
Как судьба моя неменучая
Проплывают облака…
III
В мире, где всяк
Сгорблен и взмылен,
Знаю — один
Мне равносилен.
М. Цветаева.
За свадебным столом шумно и весело, и алые розы перед молодыми. Невеста в простом, белом платье, не от местного кутюрье, а позаимствованное от подруги. Сверкает капелька золотого медальона в треугольном вырезе платья, по плечам черная россыпь волос с заплетенной маленькой косичкой от виска. На бледном торжественном личике большие глаза. В них испуг счастья и перелив вспыхивающих лукавых искр.
— Счастья вам и горько, горько! Все, что ни попробуешь на столе — горько!
— Горько, горько! — подхватывает стол.
— Эля, что — будем целоваться?
— Непременно!
Она шаловливо вытягивает губы на встречу поцелую.
— Фотограф! Кончай пить и есть! Работай!
Жених делает соответствующее моменту лицо, невеста благопристойно складывает на колеях руки.
— Ура! Фотография века!
Шутки, смех
