Бонапарт. По следам Гулливера - Виктор Николаевич Сенча
Вышло так, что в апреле 1821 года умиравший Бонапарт передал доктору Арнотту великолепную книгу для ее передачи в библиотеку 20-го стрелкового полка. Арнотт вручил книгу Льютенсу, который отдал подарок своему непосредственному начальнику, майору Эдварду Джэксону. Когда последний ознакомился с фолиантом, украшенным, к слову, на форзацах императорскими гербами, то пришел в негодование:
– Никак не могу понять, как офицер двадцатого полка может передать полку в качестве подарка от генерала Бонапарта книгу, в которой есть слова «император Наполеон»…
Последним из когорты этих несчастных офицеров стал капитан 20-го полка Уильям Крокет. Его период службы в должности надзирающего офицера длился всего с 15 апреля по 7 мая 1821 года. То было время, когда Великий Узник умирал. Надзирать собственно уже было не за кем. Но именно тогда все внимание английской колонии на острове было направлено на Крокета, от которого каждый ждал единственного ответа: когда?
Капитан Крокет не заставил себя долго ждать и 5 мая дал долгожданный ответ. Кроме того, офицеру пришлось присутствовать при вскрытии тела усопшего. После этого Крокета командировали в Лондон с особой миссией – доставить принцу-регенту (Георгу IV) известие о смерти Наполеона.
Такое не проходит бесследно. Крокету было пожаловано очередное звание майора и пятьсот фунтов вознаграждения. Он прожил девяносто лет, до конца своих дней бережно храня реликвии, вывезенные им с острова Святой Елены. Среди последних оказалась крышка от золотой табакерки, украшенная миниатюрой Наполеона в бриллиантовой оправе, а также серебряный прибор. Правда, никто ни разу не решился поинтересоваться у старика, откуда он все это взял. И так понятно – украл. Трофеи ведь никто не отменял…
* * *
Основу военной силы на острове, конечно, представлял местный английский гарнизон. За короткий срок Святая Елена оказалась буквально нашпигована британскими солдатами, численность которых постоянно возрастала. В результате к 1818 году в распоряжении Хадсона Лоу оказалось пятьсот офицеров, под началом которых находилось до 2,5 тысячи солдат! (Чудеса: на одного офицера, по сути, приходилось всего пять человек личного состава.) Как ернически заметил Шатобриан, «сколько предосторожностей, чтобы сторожить одного-единственного человека посреди океана!..»
Действительно, численность 53-го полка, расквартированного в Джеймстауне, составляла шестьсот человек; 66-го (Беркширского) – семьсот; был еще полк Святой Елены (360 чел.); имелись отдельные отряды, разбросанные по всему острову. Полтысячи орудий добавляли весомой мощи людским резервам. Кроме того, вокруг острова курсировали два английских брига, а порт находился под надежной охраной фрегата «Ньюкасл» с 60 пушками на борту. Командовал всей этой армадой Джордж Бингэм, ставший здесь, как уже говорилось, генералом и кавалером ордена Бани[17].
Офицеры, первыми прибывшие на «Нортумберленде» вместе с Пленником, устроились вполне комфортно в местных поселках – Дедвуде, Лемон Вэлли, Фрэнсис Плейн и Хат Гейт. Полковник Бингэм разместился в Ноллкомбе, в красивом доме в долине, в нескольких минутах от Плантейшн-хауса. Сэр Томас Рид проживал в Аларм-хаусе, на полпути между Лонгвудом и Джеймстауном, удобно. Высшие офицерские чины обустроились в коттеджах близ Лонгвуда, а вот младшие чины довольствовались бараками, причем жили там вместе с семьями. Жилища солдат – походные палатки, в которых они были вынуждены мерзнуть зимой и изнемогать от жары в летнее время.
Бингэма в Лонгвуде уважали, часто приглашали к себе. Чего нельзя сказать о его преемнике, бригадном генерале Пайн-Коффине. В переводе фамилия этого вояки звучала как «Сосновый гроб», поэтому для французов он стал просто «генералом Гробом». И относиться презрительно к «гробу» было за что. Хотя бы за «коммерцию», которую тот, в обход строгих инструкций, запрещавших совмещать службу с предпринимательством, сумел наладить с поистине рокфеллеровской широтой. Страстью «генерала Гроба» были… свиньи. Именно их он и принялся разводить на острове с одержимостью деревенского хуторянина. Следует заметить: карьера удачливого фермера бригадному генералу вполне удалась.
Климат и бесперебойный дармовой корм в виде отходов из солдатских столовых сделали свое дело: свиньи росли как на дрожжах. Оставалось лишь подсчитывать барыши. Если кто-то думает, что после убоя свиные туши возвращались сторицей на солдатские столы в виде отбивных или бефстроганов, то глубоко заблуждается: мясо было исключительной собственностью «генерала Гроба». А если и встречалось на столах, то лишь в Плантейшн-хаусе, в столовой Хадсона Лоу. Остальное шло на продажу местным жителям. Либо… в обмен на звонкую монету офицерам своего гарнизона. Как говорится, хочешь жить – умей вертеться…
Генерал Пайн-Коффин вертеться умел. Настораживало другое: ему почему-то все время казалось, что за его спиной постоянно посмеиваются. И местные, и свои же, офицеры. Дошло до конфуза, он стал замечать гримасы даже на солдатских рожах! Неужели правда? Или все-таки это являлось плодом его воспаленного воображения?..
* * *
…Надзор за ним поручается британскому правительству. Выбор места и мер, кои могут наилучшим образом обеспечить оный, предоставляется Его Величеству королю Англии. На место ссылки Бонапарта Императорские дворы Австрии и России и Королевский двор Пруссии должны направить своих комиссаров, каковые, не будучи ответственными за надзор за ним, должны убедиться в его действительном там присутствии. От имени четырех вышеупомянутых дворов его христианнейшему величеству предлагается направить французского комиссара в место заключения Наполеона Бонапарта.
Из Соглашения союзных держав. 2 августа 1815 г. ́
Жизнь наша здесь невыносима. Мы живем словно во вражеском лагере. Люди едва ли не боятся говорить друг с другом. Почему здесь нет даже намека на учтивость? Я встречал ее в Лондоне, стало быть, она не вовсе чужда вашей нации.
Из письма французского комиссара на о. Святой Елены маркиза Моншеню
Во второй половине июня 1816 года напротив Джеймстауна встали два британских фрегата Его Величества – «Ньюкасл» и «Оронте». На борту «Ньюкасла» находился контр-адмирал сэр Пултни Малькольм и его супруга, леди Малькольм. Гнать два судна за тридевять земель ради одного адмирала, конечно, было бы глупо. Помимо сэра Малькольма, фрегаты доставили на остров так называемых нейтральных наблюдателей от союзных государств. В протоколах эти представители именовались как «комиссары». От Австрии – барон фон Штюрмер; от Российской империи – граф Бальмен и от Франции – маркиз де Моншеню.
Если говорить об австрийце, то это был посланец князя Шварценберга. Фон Штюрмер являлся профессиональным дипломатом и отменным службистом. Незадолго до отправки на о. Святой Елены барон женился на молоденькой француженке. Так совпало, что отец девицы когда-то давал уроки сыну Лас Каза – сейчас приближенному Пленника. Узнав об этом, камердинер Императора отправил к Штюрмерам посыльного. Каково же
