Александр Родимцев - Твои, Отечество, сыны

Ведя непрерывные арьергардные бои, войска фронта с 1 по 15 июля занимали новые позиции. Но пока они отходили, на этот рубеж, фашистским танковым и моторизованным соединениям удалось вклиниться в расположение наших войск на стыке 5-й и 6-й армий… 8 июля они ворвались в Новоград-Волынский; 9 июля — захватили Житомир; в ночь с 10 на 11 июля передовые части 3-го моторизованного корпуса 1-й танковой группы противника вышли на рубеж речки Ирпень.

Попытки противника с ходу форсировать Ирпень были отбиты подразделением нашего 4-го отдельного стрелкового полка, 2-го Киевского артиллерийского училища и частями укрепленного района. Решительный отпор защитников Киева на речке Ирпень, контрудары 6-й армии в районе Бердичева и 5-й армии в районе Коростеня по флангам прорвавшейся вражеской группировки заставили фашистское командование приостановить наступление.

Для защитников Киева эта вынужденная остановка врага означала многое. Они выигрывали время для усиления обороны города. Боевые успехи наших войск высоко поднимали моральный дух у населения столицы и уходивших на фронт воинов.

В те дни был значительно усилен гарнизон войск Киевского укрепленного района, широко развернуто сооружение оборонительных рубежей. На помощь защитникам города прибывали свежие пополнения, а 16 июля наш 27-й стрелковый корпус контратаковал из района Малин — Бородянка 3-й моторизованный корпус противника и в последующих боях сковал на этом участке фронта еще три вражеские дивизии.

Не считаясь с потерями, противник напряженно готовился к захвату столицы Украины и переправ через Днепр. Эта задача была поручена 6-й гитлеровской армии. Но в районе Коростеня успешно действовала наша 5-я армия, сумевшая сковать до 13 немецких дивизий. Здесь развернулись ожесточенные бои, и к 24 июля фашистам удалось потеснить войска нашей 5-й армии. Теперь, подтянув 29-й армейский корпус, гитлеровцы предприняли еще одну попытку ворваться в город и выбить наши войска.

Однако к этому времени в Киевском укрепленном районе были дополнительно сооружены две полосы обороны, о которые разбились неоднократные атаки врага.

1 августа крупные части противника решили прорвать линию обороны Белгородка — Ходосивка. И эта атака была отбита.

3 августа противник после артиллерийской и авиационной подготовки перешел в наступление вдоль шоссе Вита-Почтовая — Киев. Воины наших 147-й и 175-й стрелковых дивизий дрались до последней возможности, предпочитая отступлению смерть. И все же противнику удалось выйти на рубеж Юровка — Гатное — Хотив — Лесники, прорвать нашу оборону на стыке двух дивизий.

Командующий Юго-Западным фронтом срочно перебросил сюда 3-й воздушно-десантный корпус. 6 августа бои в южной части укрепленного района приняли особенно ожесточенный характер, и населенные пункты Гатное, Хотив, Лесники по несколько раз переходили из рук в руки.

На следующий день, 7 августа, на участке Хотив — Гатное противник ввел в бой свежую 299-ю пехотную дивизию с задачей прорваться в район клуб им. Фрунзе — Голосеево. Было понятно, что противник надеялся выйти кратчайшим путем к днепровским мостам. Однако здесь в контратаку против гитлеровцев перешли наша 206-я стрелковая дивизия и 6-я воздушно-десантная бригада. После ожесточенного боя им удалось не только остановить врага, но и потеснить его на юг.

Для воинов нашей 5-й воздушно-десантной бригады эти маневры, сражения и боевые эпизоды были краткой предысторией тех событий, участницей которых она становилась на Киевском оборонительном рубеже. Здесь ей предстояли суровые испытания.

В полдень 9 августа на мой наблюдательный пункт прибыл исполняющий обязанности командира корпуса подполковник А. Ф. Коссенюк. Не так давно я виделся с ним во время учений в районе Джанкоя. Но тогда он выглядел озабоченным и усталым, а теперь передо мной стоял подтянутый, деловитый командир. От него веяло здоровьем и энергией. Я подумал: как все же по-разному знакомые мне офицеры вступили в войну — одни заметно растерялись, другие замкнулись, ушли в себя, третьи загорелись отвагой и произносили страстные речи, а этот, уравновешенный и деловитый, был похож на опытного мастерового, который получил важное задание, осмотрелся, примерился и уже был уверен, что выполнит его.

Он крепко пожал, мне руку, вынул изо рта задымлённую трубку и, улыбаясь глазами, спросил:

— Ну, как живем-можем, Александр Ильич?

— Пока нормально. Понемногу пощипываем берлинских индюков…

Он тряхнул головой.

— Видел. Значит, первым испытанием десантников доволен?

Я сказал откровенно, что в первом бою, в сложных условиях, в лесу да еще ночью они проявили высокий порыв и смелость.

Широко и резко шагая, Коссенюк прошелся по узенькой площадке из конца в конец, остановился, раскурил трубку.

— Да, славные ребята. О них уже дошли слухи до штаба фронта. Член Военного совета дивизионный комиссар Рыков приказал передать вам, чтобы вы, Александр Ильич, и комиссар бригады Чернышев всех, кто отличился в этих боях, представили к правительственным наградам.

Он мягко прикоснулся к моей руке; глаза его смотрели молодо и мечтательно.

— Только подумать, Саша… такой организованный противник, — обстрелян, обучен, до зубов вооружен, уже изготовился ринуться на штурм города, — и вдруг на четыре, на пять километров отброшен от Киева, вынужден зарываться в землю! Говоря просто, Саша, гитлеровцы тут впервые ощутительно получили по зубам. Уже снята артиллерийская блокада города… А теперь наша задача — отбросить 29-й армейский корпус противника за Киевский укрепленный район.

Я сказал, что эта задача ясна и, судя по первым боям, выполнима, однако бригада нуждается в пополнении офицерским составом. Коссенюк насторожился:

— Что? Велики потери?..

— Пожалуй, втрое меньше, чем у противника, но могли бы быть еще меньшими. Офицеры — народ молодой, горячий, и боевого опыта — считанные часы. Вместо того, чтобы управлять подразделениями, сами рвутся вперед… Командир и комиссар первого батальона ранены, а комиссар второго батальона — Попов — убит. Кроме того, выбыли из строя три командира рот и пять командиров взводов.

Он задумался на минуту, снова прошел по площадке, покачивая могучими плечами, попыхивая трубкой.

— Что ж. Это — война… Пленные немцы говорят, что они потеряли здесь не менее батальона. Офицеров и пополнение рядового состава пришлем. А теперь — желаю успеха. Мне еще нужно побывать в других соединениях. При первой возможности прикачу к вам…

У него была привычка смотреть прямо в глаза собеседнику, и взгляд его, с отблеском улыбки, был внимателен и добр.