Космонавт-Два - Александр Петрович Романов
— Ну как? — обратился Андриян Николаев к методисту.
Тот не успел ответить, как этот же вопрос задал ему подошедший к пульту командир отряда Ю. А. Гагарин. Мельком взглянул на записи в книге о выполнении программы «полета», усмехнулся:
— Подкинули нештатные? И как?
— Справился, — ответил немногословный Николаев. — Через полчаса встретим на «Земле».
— Я сейчас должен уехать в Москву, передай Герману, что его ждет Евгений Анатольевич, — обратился Гагарин к Николаеву.
— Ясно.
— До встречи на «Земле»! — И, сверкнув улыбкой, Гагарин быстро ушел.
Пройдет совсем немного времени, и первый космонавт мира скажет о Космонавте-Два:
«Титов был тренирован так же, как и я, и, наверное, способен на большее. Может быть, его не послали в первый полет, приберегая для второго, более сложного…»
Поздно вечером Герман Титов вышел из тренажера. Только опытный глаз врача мог заметить, как устал летчик, и в то же время почувствовать его приподнятое настроение. Первая «прогоночная» репетиция полета — это не простая отработка программы, а именно комплексная, во время которой весь космонавт на виду — его знания, умение.
— Готов выслушать замечания по «полету», — обратился Титов к методисту, как раньше обращался к летчику-инструктору.
— Разговор состоится, — ответил Евгений Цели-кин, — а пока отдыхайте, мы тут с Андрияном Григорьевичем посоветуемся.
В тот день в журнале учета тренировок в графе «оценка» появилась еще одна «пятерка».
Из дневника Г. С. Титова
«Как и перед полетами на реактивных самолетах, начались тренировки в кабине, розыгрыши полета. Но теперь они были более приближены к реальным условиям. Тренировались мы вместе с Космонавтом-Три Андрияном Николаевым… Удивительно спокойный, неторопливый, скромный, умеющий мыслить самостоятельно, чем-то похожий на летчика Алексея Маресьева. С ним можно долго быть рядом и не услышать ни одного слова, если это не требуется в интересах дела. Мне по душе этот добродушный, умный и волевой человек, способный быстро принимать решения, бесстрашно и последовательно мыслить.
Мы напряженно готовились к полету. Для нас наступила чудесная пора. Весь рабочий день был заполнен до отказа. Приходилось вести обстоятельные беседы со многими специалистами, выслушивать их советы, запоминать рекомендации, многое проверять, уточнять. Никакая храбрость и никакое здоровье не могли заменить знаний и опыта. И, конечно, среди всех хлопот главное место отводилось тренировкам в кабине космического корабля. Мы так «обжили» ее, что она казалась нам родным домом, где все знакомо до мельчайших подробностей. Для нас забрезжил новый день. Мы были неутомимы, ни один час не пропадал зря…»
Старт
5 августа.
В 9.00 по московскому времени начались предстартовые испытания ракеты. К 14.00 они были закончены. Ракета готова к пуску.
До старта — чуть более полусуток. Герман снова и снова просматривает полетную программу, в которой все знает наизусть и может сказать, что он будет делать в каждую секунду полетного времени.
Вместе с инструктором-методистом они еще и еще раз разбираются в системах корабля, прорабатывают всевозможные нештатные варианты.
Утром Германа Титова предупредили, что во второй половине дня с ним хочет побеседовать Сергей Павлович. Герман знал, что Главный накануне первого старта тоже беседовал с Юрием Гагариным. Причем та доверительная беседа состоялась на вершине ракеты, у корабля.
Так было и на этот раз.
Когда космонавт приехал на стартовую площадку, Сергей Павлович уже стоял у подножия ракеты, поглядывая на часы. Титов подошел к Главному, тот молча жестом показал на открытую створку лифта. Космонавт пропустил ученого вперед и следом за ним вошел в кабину. Лифт медленно пошел вверх. Стояли молча. Герман изредка посматривал на задумавшегося Главного. Неожиданно для себя заметил, что виски академика густо запорошены сединой, что паутинка морщинок вокруг глаз стала плотнее. Он выглядел старше своих пятидесяти четырех лет.
Лифт остановился. Дальше путь к кораблю шел по металлическим стремянкам.
— Надо набрать воздуха побольше, — посмотрев на космонавта, сказал ученый. — Знаете, как это делает птица перед полетом.
Сделав мах руками и глубоко вздохнув, набрав воздуха, Королев ухватился за металлические перила и стал подниматься вверх.
Вот и площадка корабля с прикрытым посадочным люком. Легкий ветерок, который не ощущался на земле, освежил лица. Дышать стало легко. Сергей Павлович стоял, любуясь бескрайней степью, почти выжженной жарким солнцем. А может, вспомнил, как в апреле вот так же стоял с Юрием Гагариным, напутствуя его на первый шаг в космос?.. А может, думал, как лучше начать этот последний перед стартом разговор со вторым космонавтом?..
— Сам вот мечтал летать, — вздохнул Сергей Павлович, — а не выходит. Это для вас, молодых. Но на планерах налетался вдоволь, в Коктебеле. А ведь создадим когда-нибудь корабли, на которых будут летать люди всех возрастов, как в самолетах. Обязательно создадим!
И решив, что предисловие к главному разговору закончено, Королев перешел на деловой тон:
— Двадцать четыре часа — это очень много для космического полета. Вы знаете, как много голосов было за то, чтобы ограничить эксперимент тремя витками. Но мы должны, обязаны сделать глубокую пробу, Герман Степанович, — глу-бо-ку-ю. Не буду говорить громких слов, но второй в мире полет имеет исключительное значение для будущих пилотируемых экспериментов. Основой для прогнозирования завтрашнего дня наших работ может стать ваш доклад о полете, доклад исследователя. Поэтому еще и еще раз прошу: наблюдайте, наблюдайте и наблюдайте и точнее записывайте все. Нет мелочей, все на поверку может оказаться ценным. Это в равной степени относится и к кораблю, его системам. Как видите, — улыбнулся Королев, — времени мало — всего сутки, а дел…
И, не закончив мысль, обнял летчика. Перешел на «ты».
— Уверен в тебе, как в самом себе. — Взглянул на часы: — Пора, меня ждут.
Перед тем как войти в лифт, Сергей Павлович добавил:
— Еще раз напоминаю: тщательно испытайте систему ручного управления во всех заданных режимах, возможность посадки корабля в любом районе. Автоматика хорошо, но с человеком — лучше. Может, у тебя есть потребность посидеть, поработать в корабле еще раз?.. Хотя, по правде сказать, это не очень желательно. Корабль полностью подготовлен… Но если ты считаешь это необходимым, я разрешаю.
— Как будто все ясно, — ответил летчик, — но было бы неплохо…
— Хорошо. Садитесь в корабль и работайте сколько нужно.
6 августа.
В 3 часа 28 минут по московскому времени
