Федор Раззаков - Владимир Высоцкий. По лезвию бритвы

Володя пришел на Таганку к себе домой. Все, что он делал, — весь свой драматургический материал, который он к этому моменту наработал, — все шло туда, к себе домой. И то, что они встретились, что их троих свела судьба: Любимова, Губенко и Володю… — это могло случиться только по велению Бога».

Рождение второго сына, встреча с Юрием Любимовым — все эти события на какое-то время привели Высоцкого в то душевное равновесие, которого он, быть может, давно не имел. Результатом этого состояния можно, наверное, считать и то, что именно в это время из-под его пера появилась одна из первых песен о войне — «Штрафные батальоны». Л. Абрамова по этому поводу очень точно сказала: «Эти выходы вне человеческого понимания, выше собственных возможностей: они у Володи были, и их было много. И происходили они совершенно неожиданно. Идут у него «Шалавы», например, и потом вдруг — «Штрафные батальоны». Тогда он этого не только оценить, но и понять не мог. А это был тот самый запредел. У интеллигентных, умных, взрослых людей, таких, как Галич и Окуджава, — у них такого не было. У них очень высокий уровень, но они к нему подходят шаг за шагом, без таких чудовищных скачков, без запредела». Вполне вероятно, что материалом к песне «Штрафные батальоны» для Высоцкого послужили рассказы участкового милиционера Гераскина, который, посещая по долгу службы их компанию на Большом Каретном, иногда участвовал в их застольях и в подпитии рассказывал ребятам о своей нелегкой фронтовой судьбе, о своей службе в штрафбате.

В том году это был не единственный прорыв Владимира Высоцкого в запредел. Именно тогда он впервые всерьез отталкивается от своего блатного репертуара и расширяет его за счет военных песен, таких, как «Высота», «Братские могилы», «Падали звезды», «Павшие бойцы», и песен политического содержания. Среди последних две были написаны по следам происшедших в тот год событий, имевших большой резонанс в народе. Песня «Жил-был дурачина-простофиля» была посвящена Хрущеву, которого в октябре 64-го насильно отправили на пенсию:

Но был добрый этот самый простофиля,Захотел издать указ про изобилие.Только стул подобных дел не терпел,Как тряхнет, и, ясно, тот не усидел.И очнулся, добрый малый простофиля,У себя на сеновале в чем родили.

Вторая песня «Отберите орден у Насера» была посвящена тогдашнему президенту Египта, которому Хрущев со своего «барского» плеча в мае 64-го года даровал не шубу даже, а Звезду Героя Советского Союза. Журналист Игорь Беляев спустя четверть века после этого события писал: «Сам Насер, получив уведомление о намерении высокого советского гостя (в мае 64-го Хрущев был в Египте на открытии Асуанской ГЭС) наградить его столь почетной, но весьма специальной наградой, очень тактично дал понять, что ему не хотелось бы, чтобы эта высшая советская военная награда была вдруг вручена ему. Однако попытки президента уговорить советского лидера отказаться от задуманного не привели к желаемому результату.

Тогда Насер решил обратиться к Н. С. Хрущеву с другой просьбой, которая, как он рассчитывал, должна была удержать его от намеченного шага: вручить такую же награду одновременно и маршалу Амеру, вице-президенту Египта. Расчет был прост: тот явно не заслуживал высшей награды, а раз так, то ее не получит и президент Египта.

Однако Н. С. Хрущева ничто не удержало от задуманного. Так в Египте появилось сразу два Героя Советского Союза».

Подобное беззастенчивое разбазаривание знаков национальной гордости вызывало у простых советских людей, к которым относился и Высоцкий, чувство глубокого недоумения и горечи. «Потеряю истинную веру», — пел Владимир Высоцкий, выражая тем самым мнение 200-миллионного советского народа:

Потеряю истинную веру —Больно мне за наш СССРОтберите орден у Насеру —Не подходит к ордену Насер!Можно даже крыть с трибуны матом,Раздавать подарки вкривь и вкось,Называть Насера нашим братом, —Но давать Героя — это брось!Почему нет золота в стране?Раздарили, гады, раздарили!Лучше б давали на войне, —А Насеры после б нас простили.

Песня довольно смелая по тем временам, за исполнение которой к Высоцкому вполне могли бы применить меры устрашающего характера. Но к тому моменту Хрущева, инициатора вручения Насеру звания Героя, уже сместили, и песня эта оказалась даже как бы к месту. Может быть, Владимир Высоцкий это и сделал специально? Допустить его боязнь властей предержащих вполне можно: кому хотелось бы быть привлеченным к ответственности не за аморалку, а по политическим мотивам? Не такими ли чувствами тогда было продиктовано написание Высоцким песен «китайского цикла»: «В Пекине очень мрачная погода» (1963), «Мао Цзедун — большой шалун» (1964), «Возле города Пекина» (1965), «Как-то раз цитаты Мао прочитав» (1965)? В одной из песен («В Пекине очень мрачная погода») заключительными строчками были:

…Мы сами знаем, где у нас чегоТак наш ЦК писал в письме открытом, —Мы одобряем линию его!

Будучи принятым в труппу Театра на Таганке, Владимир Высоцкий был сразу же введен в спектакль «Добрый человек из Сезуана», в котором получил роль Второго Бога, роль комедийную. Затем он играл роль Мужа и только позднее, после ухода из театра Николая Губенко, получил роль Янг Суна. История рождения этого спектакля на сцене Таганки, как и вся последующая судьба театра, была драматичной. После первых же представлений ретивые чиновники от культуры попытались закрыть эту постановку. Но за театр вступился сам Константин Симонов, который опубликовал статью в защиту молодого театра не где-нибудь, а в самой «Правде». Чиновники отступили.

В сентябре 1964 года Владимир Высоцкий был официально зачислен в труппу Театра на Таганке с окладом в 70 рублей, а 14 октября был смещен со своих постов и отправлен на пенсию Никита Сергеевич Хрущев. Человек, без которого, может быть, не было бы ни Театра на Таганке, ни певца и поэта Владимира Высоцкого. И, несмотря на всю противоречивость личности этого человека, Высоцкий в душе сохранит к нему самое доброе и благодарное отношение. Через четыре года судьба еще сведет их вместе с глазу на глаз на уютной даче отставного пенсионера.

1965 год

Начало нового, 1965 года запомнилось Л. Абрамовой очередями. «За хлебом — очереди, мука — по талонам, к праздникам. Крупа — по талонам — только для детей».

Помнится, и мне родители рассказывали об этих очередях, а я все думал, в какую же зиму это было? Оказывается, в 65-м. Родители вставали к магазину с раннего утра по очереди, пока один стоял, другой был со мной дома. Магазин — старая булочная, известная еще с дореволюционных времен, — находился на знаменитом Разгуляе, напротив МИСИ, того самого, где Владимир Высоцкий проучился полгода. Затем на месте этой булочной стояло здание Бауманского райсовета.