Крис Хатчинс - Путин

Глава 3. Дрезденская драма

Первым назначением майора КГБ В. В. Путина была должность старшего сотрудника резидентуры в Дрездене, городе, поднявшемся словно феникс из пепла после разрушения вследствие бомбардировки зажигательными бомбами, произведенной Военно-воздушными силами Великобритании в 1944 году (между прочим, по приказу Сталина), а теперь ставшем вторым по важности городом в Восточной Германии, даже несмотря на то, что географически он ближе к Праге, чем к Берлину. Это было подходящее время для того, чтобы там оказаться. Противостояние между Востоком и Западом разгоралось из-за размещения ракет СССР и НАТО, и самым центром идеологической борьбы была Германия, разделенная в 1945 году на коммунистический Восток и капиталистический Запад.

В августе 1985 года Путин приехал в Дрезден один, чтобы обжиться на новом месте работы и подготовить жилище для жены и ребенка. Людмила говорит, что изначально он предположительно должен был поехать в восточный Берлин, это было самое престижное место в советском блоке, но друг из КГБ – ленинградец, работающий в Дрездене, – порекомендовал Путина тамошнему начальнику резидентуры, когда срок его собственной командировки подходил к концу. Юрий Швец, который вместе с Путиным проходил подготовку в Краснознаменном институте КГБ, однако, утверждает, что направление в Дрезден было наказанием за пьянки в институте в те времена, когда власти запрещали алкоголь. Действительно, тогда велась борьба с пьянством – не только в КГБ, но и по всей Рос сии, – но остается неизвестным, был ли Путин пойман на неумеренных возлияниях. Генерал Олег Калугин, бывший начальник советской контрразведки, пренебрежительно относился и к Путину, и к его назначению. «Любое назначение в Восточную Европу, включая Восточную Германию, было знаком чьей-то неудачи либо нехватки способностей, – говорит он. – Его послужной список в КГБ ничем не примечателен, для КГБ он – пустое место». Конечно, его слова сложно считать правдивыми, так как это человек, который в 2002 году был заочно признан виновным в государственной измене и лишен военного звания, пенсии и 22 государственных наград, которые он сумел собрать до того, как бежал в США, где остается и по сей день. Поскольку контрразведка и разведка, где работал Путин, – это два разных департамента, то Путин великодушен в своем ответе: «Он не мог меня вспомнить, [потому что] мы с ним не контактировали, я даже не был с ним знаком. А я его помню, потому что он был большим начальником, и его знали все. Что же касается того, знал ли он меня, – нас таких были сотни».

Будущему российскому Президенту было 32 года, и облегчение от смены ежедневной бюрократической рутины в Большом доме на заграничное назначение было ощутимым. «Я работал в органах уже 10 лет, – говорит он. – Как вы думаете, насколько романтично это было?» Скоро он обнаружил, что жизнь в Дрездене гораздо привлекательнее в материальном плане, чем жизнь в Ленинграде. Полки магазинов ломились от товаров, а длинных очередей снаружи – «подобных российским» – почти не было. Продукты были так хороши, что он начал набирать вес. Он ездил по городу в государственной машине с шофером, «Ладе» русского производства (на внутреннем рынке известной как «Жигули»), и наверняка изумленно смотрел на крупных восточных немцев, втиснутых в их крошечные «Трабанты», малолитражные автомобили с хвостовым оперением и двухцилиндровым двухтактным двигателем, которые передвигались по улицам, как моторные сенокосилки. Когда дело дошло до поиска квартиры, особенного выбора у него не было: агентов КГБ размещали в многоквартирном доме на Радебергер-штрассе, где жили также и члены восточногерманской секретной службы, Штази. Путин был одним из восьми офицеров КГБ, работавших под началом полковника Лазаря Матвеева в сером особняке, окруженном высокими кирпичными стенами. Это огороженное здание по адресу Ангелика-штрассе, 4, стояло напротив Дрезденской штаб-квартиры Штази, а его окна выходили на реку Эльба. Специализацией новоприбывшего была политическая разведка – получение информации о политических деятелях и планах врагов стран советского блока, самым опасным из которых считалась НАТО. Одним из его первых шагов стала установка неформальных контактов со Штази. Клаус Зухольд рассказывает, что однажды осенью 1985 года, утром в четверг Путин вместе со своим предшественником появились на спортивной площадке, где сотрудники Штази часто играли в футбол. Он представился просто как Володя. После игры агенты договорились снова встретиться в компании, и Путин принял приглашение Зухольда, который хотел показать ему окрестности города. «Путин приехал в серой „Ладе“, на нем была большая меховая шапка, – вспоминает Зухольд. – Его жена тогда еще была в России. Вместе с моей женой мы выехали за город и провели большую часть дня вместе. Это был первый раз, когда мы свободно разговаривали. Он отпустил пару шуток про полицию и одну про евреев, что несколько удивило меня и Мартину [его жену]. Мы говорили об истории, литературе и философии. Он очень восхищался немецкой культурой и дисциплинированностью. Он явно был горд своей принадлежностью к КГБ. Это было его жизнью. Он показал мне свои наручные часы, на которых была выгравирована надпись от какой-то крупной шишки из КГБ. Ему нравились патриотические истории о великом прошлом России и о ее знаменитых героях».

Людмила приехала к мужу в Дрезден позднее, в 1985 году, после того как окончила Ленинградский государственный университет, став специалистом по испанскому языку. Без ее ведома КГБ провел секретную проверку на благонадежность, и ее выезд за рубеж был одобрен. Путин заметил, что ей в целом понравилась двухкомнатная квартира, хотя она и была вынуждена носить маленькую Машу вверх-вниз через пять этажей. Из соображений безопасности квартира была расположена недалеко от советской военной базы, но это не особенно помогало Путиным избавиться от ощущения одиночества в чужом городе. «Мы сидели на чемоданах и мечтали о возвращении домой, – говорит Людмила. – Вначале мы очень скучали по дому». Практичная во всем, Людмила решила эту проблему, начав общаться со своими немецкими соседями. Скоро она втянулась в будничные дела вместе с другими молодыми мамами и восхищалась их аккуратностью. Они мыли окна раз в неделю, а по утрам, перед тем как уйти на работу, выходили на задний двор, натягивали веревку между двумя металлическими опорами и ровными рядами развешивали выстиранное белье, закрепляя его прищепками. Этот ритуал казался новоприбывшей восхитительным.

Восточная Германия была полицейским государством, управляемым «двумя Эрихами»: Эрихом Хонеккером, председателем Госсовета и, таким образом, фактически лидером государства, и Эрихом Мильке, министром государственной безопасности. Хонеккер был ответственным за возведение Берлинской стены, которая окружала западные районы Берлина с 1961 года, в то время как Мильке, главе Штази, приписывали создание «самого совершенного полицейского государства всех времен». Штази имело штат из 97 тысяч работников в стране с населением 17 миллионов человек и пользовалось услугами еще 173 тысяч осведомителей. На каждые 63 человека приходился один офицер Штази или осведомитель. Мильке, которого описывают как невысокого человека с очень короткой шеей, близко посаженными глазами и пухлыми щеками, контролировал разведку и контрразведку из штаб-квартиры Штази на Норманен-штрассе в пригороде восточного Берлина, Лихтенберге.