Красный Ярда - Георгий Гаврилович Шубин
Ярда ликовал. Но больше всех веселился жандарм. Вечером в ресторане «Под лоджиями» он пил вместе со всеми участниками похода в Карвину. Когда его рюмка пустела, Ярда сам доливал ее сливовицей и приговаривал:
— Пей, черт! Ты честно ее заработал. Под твоим мундиром бьется сердце благородного человека!
— Спасибо, Ярда! — бормотал охмелевший жандарм и лез целоваться. — Такие слова я слышу впервые в жизни!
— Хвали его, хвали! — подначивал Ярду Коцоурек. — Он осознает себя благородным человеком, и империя Габсбургов лишится своего верного слуги!
— Все, как на чертовой мельнице… — едва ворочая языком, говорил жандарм. — Гонза работает, черти не платят; я служу — никто не похвалит… Чертова мельница… чертов граф… чертова служба…
— От графа Билиновского откажутся даже черти! — крикнул Коцоурек.
— А мы переоденемся ангелами! — пошутил кто-то. — И заставим чертей поморить графа в аду. Верно я говорю, пан начальник?
— Я сам пойду с вами! — пообещал жандарм.
Представив себе толстого жандарма с ангельскими крылышками, все дружно расхохотались, но герой дня уже мирно дремал, положив голову на стол.
Впрочем, встречи с представителями власти далеко не всегда кончались для Ярды так благополучно.
Гашеку давно хотелось побывать в России, но сделать это легально не представлялось возможным. Оказавшись в Кракове, Ярда подружился с молодым поляком-археологом, одержимым своей наукой. Археология неплохо кормила Ярду: он написал несколько юморесок о ее поклонниках — к счастью, пан Щечиньский их не читал, его интересовали только стойбища первобытных людей и скелеты пещерных медведей.
Собираясь покопаться в долине Дунайца, археолог столкнулся с неожиданным препятствием: ему попадались набожные люди, которые считали археологию святотатством, а самих археологов — негодяями, не оставляющими мертвецов в покое. В одной деревеньке священник натравил на него собак. Ярда, готовый копать что угодно и где угодно, был как нельзя кстати.
Щечиньский начал свои поиски в окрестностях городка Босотов. Пыльное шоссе вывело друзей к Червеному Камню, потом они перешли Вислу и, миновав последнее австрийское пограничное укрепление, поднялись на гору, откуда увидели заставу с таможней и корчмой, а немного поодаль — черно-желтые столбы и дорогу со шлагбаумом, закрывавшим путь в Российскую империю.
Курган, привлекавший внимание археолога, находился неподалеку от горы, с которой спустились Ярда и археолог. Налево от того места, где они стояли, за высоким кустарником, находилась Россия. Нейтральная полоса между империями поросла густым кустарником — ничьим. В нем щебетали — тоже ничьи — птички.
Щечиньский был несогласен с Ярдой, когда тот повернул налево.
— Здесь дорога лучше, — ответил Гашек. — И с горы я видел, что тропинка к кургану идет по этой стороне. Не веришь — поднимемся снова наверх.
Тратить время на прогулки археологу не хотелось. Он не сдавался:
— Твой путь длиннее. Кроме того, если мы встретимся со стражниками, я смогу показать разрешение на работы здесь, а ты — нет. Тебя задержат.
— Не задержат. Пройдем под прикрытием кустов. И птички здесь чудесно поют!
Щечиньский махнул рукой:
— Иди тут, если тебе нравится. Я приду к кургану раньше тебя.
Долго идти Гашеку не пришлось. Когда тропинка вильнула вправо, он двинулся напролом через кустарник. У него еще не было опыта перехода через границу — Ярда даже не очень удивился, когда кто-то навалился ему на спину, а над ухом раздался трубный бас:
— Попался, касатик!
Гашек увидел перед собой двух казаков — низкого и высокого. Высокий был старше. Он оглядел Ярду и сказал:
— Что несешь? Кофе?
Ярда отрицательно замотал головой. Низенький обошел его со всех сторон, принюхиваясь, как собака.
— Нет, кофем не пахнет…
— Давай деньги! — приказал высокий, пошевелив пальцами возле Ярдиного кармана. — Давай и иди, куда хочешь. Гуляй!
— У меня нет денег, — ответил Ярда по-русски.
— Нет! — вытаращили глаза оба стража. — Вот так гусь! Чего прешься в русское царство без денег? Смотри не жадничай. Сядешь в каталажку — вспомнишь нас.
— Извините, — вежливо осведомился Ярда, — что есть каталажка?
Казаки переглянулись и захохотали. Потом низенький подошел к Ярде, покрутил пальцем у его виска и показал ему четыре пальца, сложенные решеткой:
— Понял?
Ярда не успел ответить, как раздался конский топот. Увидев конный разъезд, казаки вытянулись во фронт, мигом превратившись из нечистых на руку субъектов в усердных, безупречных служак.
— Контрабандист? — спросил начальник разъезда. — Что нашли?
— Не можем знать, — откликнулись казаки. — Не успели обыскать. Он подкупить нас хотел, ваше благородие.
Мелкая хитрость казаков не удивила Ярду — слуги Николая Второго ничем не отличались от слуг Франца-Иосифа Первого.
Ярду повели на заставу, в маленькое помещение, украшенное портретом царя и иконой. Обыск провели быстро и уверенно. В результате на столе начальника оказались перочинный нож, записная книжка, карандаш а почти новый носовой платок.
— Понимаете по-русски? — спросил Ярду начальник.
— Немного.
— С виду вы — порядочный человек, а ведете себя как негодяй. Зачем подкупали часовых?
— Вы сами видите, что было у меня в карманах. Разве этим кого-нибудь подкупишь? Они ошиблись.
— Ты связной? — спросил начальник, уставившись на Ярду. — С кем переходил границу?
— Я вас не понимаю, — ответил Ярда.
— Что вы проносите, ты и твоя шайка? Ткани? Кофе? Запрещенную литературу?
— Ничего я не проносил. Я археолог из Кракова. Заблудился.
Начальник с сомнением глядел на него. Ярда вспомнил, что, когда его вели казаки, под горой виднелась корчма, где они должны были уже закусить с паном Щечиньским… Он удивлялся, почему его так долго допрашивают. Пограничники же знали, что здесь, через Босотов, чешские агенты русских большевиков переправляли газету «Искра» из Мюнхена и марксистскую литературу из Женевы, Парижа, Вены и Лейпцига.
Четыре недели Ярда провел в русских каталажках — он легко запомнил это новое слово благодаря жесту казака. Наконец его личность была выяснена, русские власти списались с австрийскими, канцелярия келецкого генерал-губернатора получила из Петербурга, а Петербург из Вены справку о задержанном. После соблюдения кое-каких формальностей писателя должны были передать Австро-Венгрии.
Перед отъездом его привели к начальнику тюрьмы.
— Почему же вы, писатель по профессии, выдаете себя за археолога?
— В тот момент, когда меня задержали ваши люди, я действительно занимался археологией. Ведь писатель, чтобы знать своих героев, должен побывать в разной шкуре — и археологом, и жандармом, и тюремщиком…
— …и арестантом? Странные и рискованные рассуждения, — сказал начальник тюрьмы. — Впрочем, вами займутся на родине. Такая перемена занятий не принесет вам доходов. Лучше поступите-ка куда-нибудь на службу — ваше писательство не доведет вас до добра.
— Я сохраню в сердце ваш отеческий совет, — ответил Ярда с таким видом, что начальник тюрьмы не понял, издевается над ним арестант или говорит серьезно.
Теперь Гашек надолго застрял в Кракове. Хотя Ярда каждый день мог любоваться Вислой, но это был вид из тюремного окошка большой камеры, в которой
