Трагедия маршала Ахромеева - Александр Петрович Суровцев
«Как начальник Генерального штаба, я сразу это почувствовал, будучи вовлеченным в решение многих проблем по долгу службы. И через довольно короткое время мне показалось, что некоторые решения новым руководством недостаточно глубоко продумываются, слишком легко принимаются, проявляется при этом немалая самоуверенность. К советам осторожных и опытных людей новое руководство недостаточно прислушивается. А в целом программа действий его не сформирована и не сформулирована. Действует оно, исходя из отдельных, хотя и крупных, решений. Но это были первые впечатления, и я к ним старался относиться самокритично. Мало того, я подавлял их в себе».
«Как это ни тяжело признавать, что на протяжении всех шести с половиной лет перестройки в действиях тех, кто ее направлял и осуществлял, было гораздо больше, хотели они этого или нет, разрушительного, ниспровергающего, чем созидающего. В действительности получилось так, что мы, коммунисты, с ожесточением и настойчивостью, достойными лучшего применения, с подсказки деятелей, как теперь оказалось, далеких от социалистических идеалов, сами разрушали здание социализма, построенное ценой величайших жертв нами же, пусть с большими деформациями, изъянами и перекосами. При этом мы не знали и даже по-настоящему не понимали, что и как мы должны перестроить, каким это здание должно быть в будущем. Критикуя прошлое, нам явно недоставало и недостает сегодня смелости говорить правду народу и о настоящем, о себе, о своих ошибках».
«Оценивая ход перестройки, необходимо понимать и учитывать одну очень важную особенность. Структура и система власти в Советском Союзе, существовавшие до 1989 года, были совершенно уникальными. Такой власти не было больше никогда и нигде. Все в ней сверху донизу было пронизано влиянием Коммунистической партии. Фактическим высшим органом власти в Советском Союзе в течение 70 лет было Политбюро ЦК КПСС. Советское правительство являлось исполнительным органом, осуществляющим решения Политбюро. Верховный Совет СССР, официальный высший орган государственной власти, только оформлял постановления того же Политбюро, придавая им силу закона. Примерно таким же образом партийные комитеты республик, краев, областей, городов и районов направляли и контролировали работу соответствующих Советов, хозяйственных организаций, влияли на деятельность директоров заводов, совхозов и председателей колхозов. Ничего серьезного ни один Совет и ни один хозяйственник без согласия соответствующего партийного комитета сделать не могли».
«Большую часть своей жизни я был глубоко убежден, что советская система правильная. Когда она устарела — вопрос особый. Она была создана в течение многих десятилетий железной волей Сталина и его последователей, отработана и отлажена, имела многолетний опыт функционирования и подготовленные для управленческой деятельности кадры, обладающие огромным опытом работы. Сомнения у меня появились только в конце 70-х годов, после того, как поработал некоторое время в центральном аппарате и когда познал ее бюрократизм и неповоротливость на собственном опыте. К середине 80-х годов мы убедились, что эта система власти устарела. Она сдерживала развитие общества. Ее необходимо было менять. Но тот, кто решил эту систему радикально реформировать и на ее месте создать новую, должен был предельно ясно понимать последствия такой ломки, понимать, что от его решений и действий зависит благополучие сегодня, даже больше — будущее нашего народа. Понимать, что она, эта ломка, потрясет страну до основания. Более того, эта ломка решающим образом скажется на состоянии науки, культуры, образования и здравоохранения. Они в нашей стране существуют и развиваются только на государственные средства. А главное — нужно было учитывать, что невозможно в течение двух-трех лет создать хотя бы минимально приемлемую структуру власти и систему управления экономикой, которые могли бы заменить существующие. Ведь для этого нужно было подготовить новые кадры, их не было. Или хотя бы переучить кадры имеющиеся».
«Понимало ли все это Политбюро во главе с М. С. Горбачевым? Должно было понимать. Ведь члены Политбюро были сами порождением этой системы, людьми, руководившими в течение десятилетий крупными структурами партийной власти и хозяйственного управления. Ведь экономика страны обрекалась на разрушение. Вот к чему приводил лозунг: «Ввяжемся в драку, а там посмотрим».
«Об опасности такого поворота событий Политбюро предупреждали. В 1989 году в ходе рассмотрения вопроса об управлении экономикой развернулась, без преувеличения, ожесточенная борьба. Многие партийные работники и хозяйственники выступали с предостережением. Их не послушали. В начале 1990 года оправдались самые худшие опасения. Система государственного управления рассыпалась. Республики перестали выполнять решения союзных органов власти. В течение недель была разорвана система управления народным хозяйством, основанная ранее на централизации управления и снабжения. Наступил одновременно паралич власти и системы управления экономикой».
«В некоторых республиках, в которых к руководству пришли антисоветские силы, создалась самая благоприятная почва для роста сепаратизма и крайнего национализма. В них получила простор дискриминация граждан по национальному признаку, началось планомерное разрушение советского общества. Такой плачевный итог — не результат, порожденный прошлым. Главная причина происшедшего — ошибки руководства уже в период с 1985 года».
«Был ли возможен другой путь реформ? Теперь на этот вопрос ответа получить невозможно. Но в 1989 году на него немало профессионалов-политиков и хозяйственников, как в высшем эшелоне, так и в низовых звеньях давали положительный ответ, утверждая, что нужно начинать с введения рыночной экономики, не меняя пока радикально систему политической власти. Конечно, в жизни все было бы непросто, введение рыночных отношений — поворот огромный. Очевидно, он встретил бы большое сопротивление значительной части партийного аппарата и многих хозяйственников, темп преобразований замедлился бы, но реформы не захлебнулись бы вопреки тому, что утверждали противники последовательного двухступенчатого проведения реформ. Есть опыт других стран, подтверждающий это. Политбюро, а позднее и Президент (одновременно Генеральный секретарь ЦК КПСС) обладали огромной властью. Они имели возможность постепенно преобразовывать экономику. И только с внедрением рыночных отношений можно было начинать реформировать систему государственной власти. Такая последовательность в коренных преобразованиях заняла бы больше времени. Но она предохранила бы государственность страны от разрушения, а десятки миллионов людей — от крайней нужды, лишений и страданий. Почему руководство пошло по столь рискованному пути одновременных преобразований? Что толкало его на такой путь? Понимало ли оно всю ответственность, которую берет на себя? Ответ на это должен быть получен от тех людей, которые принимали и осуществляли это решение».
«Теперь очевидно, что одновременность преобразований системы политической власти, управления экономикой и преобразования экономических отношений была самой большой ошибкой в деятельности руководства Советского
