Мартин Гилберт - Черчилль. Биография
Но в Сандхерсте Черчилль серьезно заболел. Отец отправил ему сочувственное письмо: «Эта инфлюэнца крайне некстати. Перестань курить, пить и ложись спать как можно раньше. Да, я регулярно читаю тебе нотации, но оно того стоит. Чем лучше у тебя будут дела, тем больше я буду склонен помогать тебе». Лорд Рэндольф от души надеялся, что сын будет в колледже на хорошем счету.
«Очень помогает, если вставать пораньше и заниматься», – признался он отцу. Лорд Рэндольф настолько расчувствовался, что послал сыну по фунту на каждого, кто оказывал ему помощь в казарме. На той же неделе Черчилль пожаловался, что суббота и воскресенье в Сандхерсте – «кошмарные дни», поскольку заняться нечем. Отец откликнулся: «Почему бы тебе не читать книжки по субботам и воскресеньям? Я пришлю тебе несколько».
От миссис Эверест, которая теперь жила в Крауч-энд, на севере Лондона, как обычно, пришло наставление: «Побольше занимайся упражнениями на свежем воздухе, и тогда тебе не понадобятся никакие лекарства. Мой дорогой, как я тебя люблю! Береги себя ради меня». В апреле Черчилль навестил ее. «Надеюсь, ты будешь держаться подальше от дурных компаний, – предостерегала она, когда он вернулся в Сандхерст. – И не ходи в «Эмпайр», не проводи там все вечера, это может довести до греха и всего самого плохого. Даже страшно подумать, что ты можешь сбиться с пути».
Не прошло и недели после этого письма, как Черчилль отправился в мюзик-холл «Эмпайр», где развлекался целый вечер перед тем, как вернуться к верховой езде и картографированию. Кроме того, он стал посещать факультативные курсы сигнальщиков. А вот узнав о его очередном визите в Лондон, лорд Рэндольф осыпал его упреками: «Постоянно мотаясь в город под тем или иным предлогом, ты будешь слишком отвлекаться от основного занятия, и к тому же опять будешь транжирить деньги. Тебе 20, в ноябре исполнится 21, и ты должен всегда помнить, что ты кадет военного колледжа, а не школьник из Харроу». На самом деле Черчилль был на год моложе, а ошибка объяснялась болезнью лорда Рэндольфа. Состояние его снова ухудшилось. В апреле парламентский комментатор охарактеризовал его как старца, «согбенного от физических и психических страданий». Он больше не мог договаривать до конца свои речи: у него заплетался язык, он терял ход мысли.
Черчилль очень боялся огорчить отца. Однажды он случайно уронил часы в ручей у глубокого пруда в Сандхерсте и, не раздумывая, сбросил одежду и нырнул за ними. На это была веская причина: это были золотые часы с эмалевым гербом рода Черчиллей на крышке, которые, к расстройству отца, он однажды уронил на мостовую, после чего на корпусе осталась вмятина. Поэтому он и нырнул. Но дно оказалось очень неровным, а вода настолько холодной, что он продержался лишь десять минут, а часы не нашел. На следующий день он договорился пройти по дну сетью, но это тоже не дало результата. После этого он выпросил двадцать три солдата из пехотного отделения, заплатил им, чтобы они прорыли русло ручья, взял пожарную машину колледжа и выкачал всю воду из пруда. Часы нашлись. Черчилль сразу же отправил их в Лондон отцовскому часовщику мистеру Денту. По неудачному совпадению, на той же неделе лорд Рэндольф заглянул к Денту, узнал о новом происшествии с часами и пришел в ярость. «Я написал письмо Уинстону, которое он долго не забудет», – сообщил он леди Рэндольф.
Не зная, сколько усилий сын приложил, чтобы найти часы, лорд Рэндольф написал: «Даже не верится, что ты еще настолько молод и глуп. Совершенно ясно, что тебе нельзя доверить столь ценные часы, и, когда мистер Дент их починит, я тебе их уже не верну. Твой младший брат носит часы, которые я подарил ему, дольше, чем ты свои. Он более надежен и не склонен к дурацким поступкам. В этом он превосходит тебя безмерно». В ответ Черчилль направил отцу полный отчет о поисках часов. «Я рассказываю тебе все это, – написал он, – чтобы показать, насколько я осознаю ценность этих часов и что я отнесся к этому происшествию с полной ответственностью. Труд людей обошелся мне более чем в 3 фунта. Все остальные твои подарки находятся в прекрасном состоянии. Пожалуйста, не суди меня исключительно по этому случаю с часами». Но лорд Рэндольф передал часы Джеку, который хранил их всю жизнь. Здоровье лорда Рэндольфа продолжало ухудшаться, и через две недели после происшествия с часами доктор Руз посоветовал ему хотя бы на время оставить общественную жизнь, поскольку нервная система требует отдыха. Уинстон тоже плохо себя чувствовал, жаловался матери на сильнейшие головные боли всю неделю, которые даже вынудили его обратиться в госпиталь Сандхерста. Немного оправившись, он уехал в Лондон. «Я вернулся и снял очень хорошую комнату на углу Джермайн-стрит, – сообщил он брату 5 июня. – Прекрасно поужинал в Беркли, а потом отправился в «Эмпайр». На следующий день он пригласил на обед Полли Хэкет и собирался привезти ее в Харроу, чтобы повидаться с братом. Он собрался на дерби, однако обещал ставок не делать. Тем не менее 24 июня записал: «Я провел очень хорошую неделю в Аскоте. Два раза ставил на победителя и неоднократно не на фаворитов, но все равно дорогу пришлось оплачивать».
Лорд Рэндольф готовился к кругосветному путешествию в сопровождении жены и врача Джорджа Кейта. Перед отъездом родителей Черчилль попросил разрешения приехать в Лондон проститься с ними. Лорд Рэндольф тут же телеграфировал военному министру сэру Генри Кэмпбелл-Баннерману, подчеркнув, что это его последний день в Англии. Разрешение было выдано, но Черчилль в этот момент находился не в Сандхерсте, а в Чобэме на картографической практике.
Посыльный помчался из Сандхерста с распоряжением для Черчилля немедленно отбыть в Лондон: на следующий день лорд Рэндольф уезжал. Среди прибывших на вокзал, чтобы проводить его, был и премьер-министр лорд Розбери. Черчилль позже вспоминал проводы: «Несмотря на огромную бороду, которую он отрастил в Южной Африке четырьмя годами ранее, лицо его выглядело крайне изможденным и измученным психическими страданиями. Он потрепал меня по колену жестом столь же простым, сколь и красноречивым. Затем отправился в долгое путешествие вокруг света. Можно сказать, что больше я его никогда не видел: когда мы встретились снова, от него осталась одна тень». Черчилль не подозревал, насколько тяжело болен отец. «Если папа вернется в порядке, – написал он матери в середине июля, – я не буду жалеть о том, что вы уехали».
Пока родители пребывали вдалеке от Англии, Черчилль делился своими проблемами с миссис Эверест. «Я получила весточку от Уинни, – писала она Джеку. – У него все более или менее хорошо. Надеюсь, он больше не будет делать таких глупостей, как падение с лошади. Он же может на всю жизнь остаться калекой или даже погибнуть. Бедняжка, он такой беспечный». В другом письме, после встречи с Черчиллем в Лондоне, она пишет Джеку: «Бедняжка, оказывается, у него два фурункула на задней части, так что он едва может ходить, сильно болят зубы и все такое. Он вернулся в Сандхерст, несмотря на недомогание». Причина, по мнению миссис Эверест, была в Лондоне: поздние ужины, нехватка свежего воздуха и физических упражнений. Через несколько дней она опять писала Джеку: «Представь, Уинни приезжает в Лондон каждую неделю. Похоже, ему здесь нравится».
В августе Черчилль снова путешествует по Европе с братом и мистером Литтлом. В Бельгии они посетили поле Ватерлоо. В Антверпене они осмотрели американский военный корабль «Чикаго». Добравшись до Швейцарии, заехали в Церматт, где Черчилль совершил восхождение на Монте-Розу. «Более шестнадцати часов непрерывной ходьбы, – сообщил он матери. – Я был очень горд тем, что оказался в состоянии это сделать и спуститься еще вполне свежим». Из Церматта путешественники отправились в Уши, близ Лозанны. На третий день пребывания там Черчилль с братом отправились кататься по озеру в гребной лодке и решили искупаться с борта. Так они и поступили, но в это время сильный порыв ветра ударил в тент, натянутый над задними сиденьями, и погнал лодку в сторону. Тщетно Черчилль, хороший пловец, пытался догнать ее. Раз за разом, когда лодка была совсем близка, ее относило в сторону. «Тем временем, – вспоминал он позже, – ветер крепчал, и мы с Джеком, особенно Джек, начали уставать. До этого момента даже мысли об опасности мне в голову не приходило. Голубая вода искрилась в лучах солнца; открывалась удивительная панорама гор и долин; по берегам веселые отели и виллы. Но теперь я увидел Смерть как никогда близко. Она плыла рядом с нами, ее шепот слышался в шуме ветра, который продолжал уносить лодку от нас примерно с той же скоростью, с какой мы плыли». Два раза Черчилль почти настигал лодку, но ветер отгонял ее дальше. В конце концов неимоверным усилием ему удалось ухватиться за борт буквально в последнюю секунду перед тем, как порыв ветра опять надул тент. Черчилль сел на весла и быстро погреб к Джеку, который, по его воспоминаниям, «хотя и очень устал, совсем не понимал, что над нами нависла смертельная угроза».
