Митрополит Евлогий Георгиевский - Путь моей жизни. Воспоминания Митрополита Евлогия(Георгиевского), изложенные по его рассказам Т.Манухиной

Оставалось еще Приходское собрание, созывавшееся периодически. В зал вливалась "улица" — случайные люди, понятия не имевшие не только о церковном настроении, о церковной работе, но и об общественной дисциплине. Речи и дебаты превращались в болтовню о дрязгах, о кляузах, являли борьбу мелких самолюбий и злобных страстей. Однажды дело дошло до того, что г. Н. оскорбил словом г-жу Б., тогда г-жа Р. вступилась за оскорбленную и ударила по лицу г. Н., а тот вернул даме заушение… Это не помешало собранию тут же избрать г. Н. членом Церковного совета и помощником старосты… При таком составе Приходского собрания и столь удручающих нравах, что могли дать периодические заседания с участием мирян! Ничего… Я был в ужасе от этих собраний, в горьком разочаровании, что проваливается идея соборности, что сейчас она неосуществима; мне казалось, Московский Церковный Собор идеализировал наш церковный народ, верил, что он проникнут церковным духом, а реальность была иная: не подготовленные всем своим прошлым к церковной жизни, наши прихожане приносили на собрания свои низменные житейские инстинкты, превращали их в какой-то "базар". Наши парижские приходские собрания напоминали худшие земские уездные заседания. В оправдание можно сказать одно: если б народная жизнь в России развивалась нормально, то и тогда бы понадобились годы и годы, чтобы внедрить соборное начало. Первое время были бы тоже неудачи и безобразные явления, тем более они были понятны в эмиграции с ее больной психологией.

Однако я буду несправедлив, если в обзоре деятельности наших приходских организаций не отмечу положительных явлений.

Защита правового положения и забота об экономическом благополучии прихода заслуга Парижского Церковного совета.

Должен отметить, что редкую энергию и ревность о церкви проявил Товарищ Председателя Церковного совета граф В.Н.Коковцов. Его деятельность в Приходском совете заслуживает быть особо отмеченной. Несмотря на преклонный возраст, сколько забот и труда отдал он Парижскому приходу! За 17 лет до сего дня ни одного пропущенного заседания Совета! Фактически он руководил заседаниями, помогая престарелому настоятелю о. Иакову Смирнову. С таким же ревностным попечением относился он к экономическому состоянию прихода. Все сметы, все финансовые отчеты разрабатывались под его руководством.

Наше экономическое положение было поначалу блестяще: паства усердно несла свои жертвы; видные финансовые деятели, к которым обращался граф Коковцов за денежной поддержкой, также обильно давали свои пожертвования. Благодаря благополучному состоянию церковной казны храм содержался в порядке, производился необходимый ремонт, были очищены стены от копоти, которая наслоилась на прекрасной иконописи.

Несмотря на эти положительные стороны деятельности Приходского совета, оживить церковную жизнь он не мог. Поневоле приходилось часто действовать самому независимо от него.

Прежде всего я решил выправить богослужение. Духовенство привыкло к сокращенным службам. Я его не виню — сказывалась прежняя выучка, но времена эти уже миновали, и нужно было, хоть в какой-то мере, вернуться к некоторой полноте и стройности богослужебного устава. Мне пришлось мягко, но упорно преодолевать старые привычки. Кое-кого из клириков это не устраивало, а у некоторых прихожан, привыкших к кратким службам домовых церквей, вызывало неудовольствие. "Я хожу в нижнюю церковь, там служба короче", — сказала Великая Княгиня Елена Владимировна. "Что же, вы хотите, чтобы обедня длилась не больше часу?" — спросил я. "Да". — "Дурная придворная привычка…" "А… вы большевик!" — заметила Великая Княгиня.

По средам, после Литургии, я ввел молебен с акафистом Божией Матери, привлекавший немало благочестивых людей, особенно женщин.

По инициативе члена Приходского совета П.П.Извольского [122] были организованы еженедельные "беседы" под председательством о. Н.Сахарова. Посетителей бывало довольно много. Читались доклады на темы о вере и Церкви, за ним следовал обмен мыслей, иногда живой и интересный. Эти собрания будили религиозное сознание и имели просветительное значение.

В первый же год моего приезда я организовал сестричество. Привлечение женщин к церковной работе было давним моим стремлением еще в России. На эту тему я в свое время беседовал с игуменьей Леснинского монастыря Холмской епархии м. Екатериной. В дореволюционную эпоху, при бюрократизме в Церкви, народным силам было трудно проявить себя в церковной жизни. В революционные годы после Московского Церковного Собора приходы ожили, народ стал опорой Церкви. Кое-где появились женские кружки — сестричества, — ревностно защищавшие церкви, охранявшие благолепие храмов, благочиние церковных служб. Во время гонений сестричества исповеднически отстаивали церковное имущество, прятали и хранили церковные святыни, спасали священников… Большую услугу оказали они Церкви.

Все это я знал и решил за границей воспроизвести такие же прицерковные женские объединения. Первое сестричество при моем содействии организовалось еще в Берлине. Опыт был удачный. Во главе встала деятельная Е.Н.Безак, сестры дружно сплотились вокруг церкви и не только заботливо обслуживали храм, поддерживая чистоту и порядок, но развили и широкую благотворительную деятельность — посещали лагери военнопленных, больницы и дома для умалишенных, оказывая соотечественникам моральную и материальную поддержку.

По примеру Берлина мне хотелось организовать сестричество и в Париже. Господь послал подходящего человека — Веру Васильевну Неклюдову.

В.В.Неклюдова [123] была личность незаурядная. Старая девица, институтка, фрейлина, она имела за собою опыт общественной работы. Во время войны она состояла в Стокгольме в организации Красного Креста, взявшей на себя попечение о наших военнопленных в Германии и Австрии; через В.В. шла вся переписка с лагерями. Мать ее по происхождению была гречанка, и это сказалось на темпераменте В.В. Экспансивная, горячая, она имела редкий дар воодушевления, которое невольно передавалось и ее сотрудницам. Некоторая нервность обусловливала неровность ее характера: восхищение каким-нибудь человеком сменялось ополчением против него, обожание — неожиданным "ноги моей не будет!". Душа чистая, добрая, преисполненная идеализма и редкая по цельности. Ко мне она относилась с глубокой преданностью. Новому делу она отдалась самоотверженно, и работа быстро и успешно наладилась. Пока В.В. была старшей сестрой, жизнь в сестричестве била ключом.

Сестры заботились о порядке в храме, украшали его в праздники зеленью или цветами, ведали починкой облачений.