Флот в Белой борьбе. Том 9 - Сергей Владимирович Волков
Через секунду все снова исчезло в ночной темноте. В наступившей тишине все пристально вглядывались по сторонам, ожидая нового нападения. Осмотрели повреждения корпуса и занялись закреплением якоря, сорванного с кран-балки и висевшего на канате в воде. Потери в личном составе состояли из одного пулеметчика-чеха, убитого, и двух раненых.
Пока возились в темноте с приведением «Милютина» в порядок, подошел пароход с главным десантом, и полковник С., командующий чехами, справился, в чем дело. Командир чешской полуроты на «Милютине» взволнованным голосом докладывал, что идти вперед было бы делом опасным, так как неизвестно, что еще нас может ожидать в темноте. Полковник С. спросил мичмана М., что он думает о создавшейся обстановке. Мичман М. доложил, что, по его мнению, красные не ожидали нашего выступления и с потоплением их дозорного катера шансы на внезапное появление у Ставрополя увеличились, а поэтому надо идти вперед, и немедля.
Занятие чехами Ставрополя не представляет особого интереса, так как, кроме перестрелки десанта с небольшими отрядами красных, ничего выдающегося не произошло. На обратном пути в Самару нашли винтовой пароход, выбросившийся на правый берег реки. Кормовая палуба его была под водой, правый борт проломан, верх рулевой рубки сорван, очевидно, милютинским якорем, на палубе были обнаружены следы крови.
Значение водного сообщения для ведения войны было теперь всеми оценено, и дело организации флотилии значительно облегчилось. Народная Армия выделила некоторое количество людей для укомплектования судов военной командой. Мичман М. настаивал на получении артиллерийских юнкеров, так как надеялся достать орудия для вооружения пароходов.
Убедить армейцев в том, что из пушки можно стрелять, поставив ее на палубу корабля, было делом почти невозможным, да и пушки все были в руках у чехов. В конце концов удалось убедить дать одну пушку на пробу. Работа закипела, и через два дня у «Милютина» на носу красовалась армейская трехдюймовка, как была, на колесах и с хоботом. При помощи деревянной клетки, состоящей из рам, сооруженных так, чтобы бока их соответствовали линиям шпангоутов, а верхние стороны – бимсам палубы, удалось построить орудийную установку, которая бы распределяла по корпусу корабля удар на цапфы от отката орудия при стрельбе. На палубе была сооружена деревянная поворотная орудийная платформа, хобот же орудия ходил по деревянному полукругу. Вся верхняя структура была скреплена с внутренней клетью болтами, проходившими через палубу. Нужно ли все это было делать именно так или совсем по-другому – неизвестно, но факт остается фактом – установки эти были действительно крепкими.
Вскоре до штаба дошли слухи, что красные проводят через Мариинскую систему несколько миноносцев из Балтийского моря. Нечего и говорить, что слух этот сейчас же был использован командующим флотилией для получения второй пушки для «Вульфа». Штаб армии торопил установку этой пушки и даже послал на помощь своих плотников. Доканчивали установку по дороге к Ставрополю, куда флотилия была срочно послана навстречу «надвигавшимся» миноносцам.
Еще до ухода в поход к мичману М. пришел проситься на флотилию армейский подпоручик Б. Выяснив, что он волжанин и яхтсмен, мичман М. назначил его командиром «Вульфа». Артиллерийским офицером на «Милютине» оказался константиновец531, а на «Вульфе» – михайловец532. Юнкерам было предоставлено «самоопределиться». Нечего и говорить, что «Милютин» оказался «константиновским» кораблем, а «Вульф» – «михайловским». Так соревнованию в стрельбе было положено твердое основание.
В описываемое время, летом 1918 года, Волга была такою, какою ее не видали со времен Стеньки Разина и Пугачева. Река эта, кипевшая жизнью главной водной артерии государства, вымерла совершенно. На ее широкой водной поверхности не было видно ни парохода, ни баржи; берега ее опустели. Все бакены и другие навигационные обозначения были сняты большевиками, плавать можно было лишь «наизусть».
Дня три прошло в ожидании миноносцев. Один корабль был выдвинут версты на три-четыре вперед и, медленно шлепая колесами, держался против течения. Другой стоял у пристани под парами, готовый выйти на поддержку в любую минуту. Монотонности этой был положен конец появлением парохода, ведущего на буксире высокобортную деревянную баржу. Дозорный корабль приказал пароходу развернуться и отдать якорь. С флагманского корабля послали шлюпку с офицером и вооруженной командой осмотреть и баржу, и пароход. Посланный офицер в мегафон попросил разрешения привезти делегацию от пассажиров баржи.
Делегация состояла из сестры милосердия и пожилого господина, назвавшего себя полковником. Роль главы делегации на себя взяла сестра милосердия. Привезли также двух арестованных. Ничего не может быть противней освирепелой женщины: сестра «милосердия» буквально неистовствовала, стараясь доказать, что оба арестованных должны быть немедленно расстреляны за те притеснения, коим они ее подвергали на барже. Сестру пришлось увести в другую каюту. Допросили полковника и от него узнали, что баржа уже прошла одно «чистилище», во время которого красные расстреляли несколько пассажиров, по-видимому офицеров и их жен, в Симбирске.
Удалось также установить, что оба арестованных были комиссарами, назначенными на баржу с грузом в Царицын, дававшими указания, кого нужно расстреливать. Капитан парохода, после длительного допроса, показал, что свои распоряжения он получал от одного из этих двух арестованных. Надо было удивляться неналаженности дела у красных – ни капитан и вообще никто из прибывших на барже не знали о взятии Ставрополя и Самары.
Баржу осмотрели и отпустили под караулом в Самару. В виде напутствия мичман М. посоветовал всем находившимся на ней офицерам, по прибытии в Самару, записаться в Народную Армию. Впоследствии дошли сведения, что ни одного желающего не оказалось, все пожелали следовать дальше. Выгрузив красный груз, штаб предоставил баржу пассажирам. Путешественники прошли еще через одну чистку, попав опять в руки красных ниже Самары. Такую покорность судьбе пассажиры объясняли необходимостью доставить продукты своим семьям. Истратив, быть может, все свое состояние на покупку мешка муки, никто из них этот мешок бросать не хотел. «Мешочничество» как явление вполне объяснимо, так как кто может бросить упрек человеку, старающемуся прокормить свою голодающую семью, но следствием этого было то, что, пока все в России мешочничали, страна уничтожалась большевиками.
В это время полковник Каппель, двигавшийся со своей «армией» по правому берегу Волги, встретил сильное сопротивление у села Климовка. Флотилии было приказано продвинуться на соединение с армией. У Климовки Каппель совершил один из своих многочисленных мастерских маневров. После ожесточенного фронтального боя, длившегося весь день, он ночью, оставив на позиции лишь дозоры с нарочно зажженными кострами, передвинул всю армию за тыл красным и на рассвете обрушился на них. Толпы красноармейцев были прижаты к реке, и флотилия била по ним
