Федор Раззаков - Чтобы люди помнили
К сожалению, этот стремительный подъём оказался одним из последних в жизни Луспекаева. Дело в том, что вскоре после окончания съёмок его вновь положили в больницу, где ему были сделаны две операции: сначала на носоглотке, а затем на ногах — ампутация пальцев ног. Поэтому в фильме «Капроновые сети» роль Луспекаева озвучивал другой актёр — Галис.
В 1965 году П. Луспекаеву было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР.
В том же году он покинул труппу БДТ по целому ряду причин. Здесь была и возникшая внезапно напряжённость в отношениях с Товстоноговым, и невозможность из-за хирургической операции отдавать все свои силы сцене. Единственным заработком Луспекаева отныне осталось кино и телевидение.
Через год на творческом счету актёра появилась ещё одна удачная роль, причём она вновь была связана с именем режиссёра Г. Полоки. Речь идёт о фильме «Республика ШКИД», в котором Луспекаеву досталась роль учителя физкультуры Косталмеда.
Стоит отметить, что первоначально фильм вмещал в себя две серии и Луспекаеву в нём отводилась одна из главных ролей. Его герой должен был пережить массу различных историй, среди которых была и тайная любовь к преподавательнице Эланлюм, и трогательная дружба со шкидовцем Савушкой. Однако в самый разгар съёмок у Луспекаева вновь обострилась болезнь, и его надолго уложили в больницу. В конце концов врачи приняли решение ампутировать у него стопу. На съёмки фильма Луспекаев уже не вернулся, а когда Полока предложил доснять несколько сцен с участием актёра прямо у него на квартире, из этой затеи ничего не вышло — Луспекаев так и не смог встать с постели. Поэтому роль Косталмеда оказалась в фильме слишком короткой.
Из других фильмов конца 60-х с участием Луспекаева назову следующие: «Три толстяка», «Залп „Авроры“», «На диком бреге» (все — 1966), «Происшествие, которого никто не заметил» (1967), телефильм «Жизнь Матвея Кожемякина» (1968), «Третье апреля», «Рокировка в длинную сторону» (оба — 1969).
Однако главной работой Луспекаева за всю его творческую карьеру стала роль, предложенная ему режиссёром Владимиром Мотылём в июле 1968 года, — таможенник Павел Верещагин в «Белом солнце пустыни».
На момент съёмок фильма Луспекаев пережил очередную тяжёлую операцию — у него ампутировали вторую стопу. Однако, несмотря на это, он дал своё твёрдое согласие сниматься в фильме. Специально для этого ему были сконструированы специальные сапоги, которые помогли ему, хотя и не в полной мере, заглушить боль при хождении. Натурные съёмки проходили в Дагестане (под Махачкалой) и в пустыне возле города Байрам-Али в Туркмении летом-осенью 1968 года и в начале 1969 года.
Стоит отметить, что роль Луспекаева первоначально была несколько короче и гибель Верещагина в конце фильма имела совсем другой оттенок — он погибал, так и не вступив в схватку с врагом. Однако по ходу съёмок, когда режиссёру стало ясно, в какую былинную фигуру превращается Верещагин в исполнении Луспекаева, было решено изменить финал. Что из этого получилось, зритель прекрасно знает.
Едва закончив съёмки в этом фильме, Луспекаев тут же получил два новых предложения: режиссёр Г. Аронов пригласил его на роль майора НКВД в приключенческой картине «Зелёные цепочки», а К. Воинов — на одну из главных ролей в музыкальной комедии «Чудный характер». Однако сняться Луспекаев успел только в первой картине. Во время подготовки ко второй (в январе 1970 года) его уговорили уйти в другую картину. Дело было так.
Луспекаев приехал в Москву и поселился в гостинице «Минск». Съёмки «Чудного характера» должны были вот-вот начаться, и ничто не предвещало того, что Луспекаев изменит своё решение. Но в один из дней ему позвонил Михаил Козаков и сообщил, что на Центральном телевидении запускается фильм «Вся королевская рать». Главную роль — Вилли Старка — Козаков предлагал взять Луспекаеву. При этом Козаков был так настойчив, с таким воодушевлением убеждал Луспекаева в том, что эта роль может стать его лучшей ролью, что тот не выдержал этого натиска и дал своё согласие. Однако до ухода актёра из жизни оставалось всего лишь несколько месяцев. И он это, видимо, прекрасно понимал. Вот что вспоминает по этому поводу А. Володин:
«Однажды мы встретились с Луспекаевым в садике Ленинградского Дома кино. Решили посидеть на скамье в ожидании просмотра. Он сказал:
— Ты думаешь, почему я так живу — выпиваю, шляюсь по ночам? Мне ведь жить недолго осталось».
Ещё один эпизод, относящийся к последним месяцам жизни Луспекаева, рассказал Е. Весник. Он касался своеобразного талисмана Луспекаева — его палки, на которую он опирался, когда выходил на улицу. Как считал Луспекаев, эта палка всегда должна была быть при нём. «Если я её потеряю, то обязательно умру», — говорил он Веснику. И надо же было так случиться, что однажды они присели на лавочку и заговорились. В это время мимо проходила какая-то компания молодых людей, и кто-то из них незаметно стянул у Луспекаева его талисман. И через несколько месяцев после этого актёр скончался.
Однако, прежде чем это произошло, Луспекаев успел пережить триумф, который обрушился на него после выхода на экраны страны фильма «Белое солнце пустыни». Это было в марте 1970 года. Вспоминает М. Козаков: «В кинотеатре „Москва“ начали демонстрировать картину „Белое солнце пустыни“. Луспекаев купил три билета, и мы с ним и моей тогда двенадцатилетней дочерью пошли в кино. Была ранняя весна, он медленно шёл по улице, опираясь на палку, в пальто с бобровым воротником, в широком белом кепи-аэродром — дань южным вкусам, и волновался, как мальчишка.
— Нет, Михаил, тебе не понравится. Вот дочке твоей понравится. Катька, тебе нравится, когда в кино стреляют? Ну вот, ей понравится.
— Успокойся, Паша, я тоже люблю, когда в кино стреляют.
— Ну, правда, там не только стреляют, — улыбнулся он.
Фильм начался. Когда ещё за кадром зазвучал мотив песни Окуджавы и Шварца „Не везёт мне в смерти, повезёт в любви“, он толкнул меня в бок и сказал:
— Моя темочка, хороша?
Затем в щели ставен — крупный глаз Верещагина. Луспекаев:
— Видал, какой у него глаз?
Вот что поразительно, он мог, имел право сказать „у него“! В устах другого это было бы безвкусицей, претензией. А в щели ставен действительно был огромный глаз таможенника Верещагина.
После фильма он рассказывал о съёмках, хвалил Мотыля, подмигивал мне, когда прохожие улыбались, оборачиваясь на него: „Видал, видал, узнают!“ А потом сказал:
— Я, знаешь, доволен, что остался верен себе. Меня убеждали в картине драться по-американски, по законам жанра. Мол, вестерн и т.д. А я отказался. Играю я Верещагина, „колотушки“ у меня будь здоров, вот я ими и буду молотить. И ничего, намолотил…
