Арсений Замостьянов - Гений войны Суворов. «Наука побеждать»

После Гражданской войны к образу Суворова, как к имперской святыне, обращаются публицисты и поэты русской эмиграции. В первую очередь здесь следует упомянуть замечательного казачьего поэта, открытого в последние годы благодаря стараниям исследователя Виктора Леонидова и президента Российского фонда культуры Никиты Михалкова. Это — Николай Туроверов (1899–1972). Донской казак, чей предок воевал с Суворовым, сам участник Гражданской войны, он был одним из лучших поэтов русского зарубежья. Влюблённый в Суворова, на чужбине он то и дело возвращался к образу героя — и в стихах, и в прозе (новелла «Конец Суворова»), и в исторических исследованиях. Образ Суворова у Туроверова — очень тёплый. Так пишут о самых родных людях:

Всё ветер, да ветер. Все ветры на светеТрепали твою седину.Всё те же солдаты — любимые дети —Пришедшие в эту страну…«…»Ты понял, быть может, не веря и плача,Что с жизнью прощаться пора.Скакала по фронту соловая кляча,Солдаты кричали: «Ура!»Кричали войска в исступлённом восторге,Увидя в солдатском раюРаспахнутый ворот, на шее Георгий —Воздушную немощь твою.

Кто знает, откуда это чувство солдатской идиллии — из реального армейского прошлого, или из мечты казака Туроверова? Позже, после Великой Отечественной, Туроверов напишет ещё одно стихотворение о Суворове — «Треббия» (1947):

Треббия. Италия. А где-тоЕсть Кончанское — родной порог.Нет конца, и края нет у светаДля солдатских полусбитых ног.Нет суровее солдатских разговоров:Об увечьях и о смерти, наконец.— Александр Васильевич СуворовНе фельдмаршал, а родной отец.

Яркое стихотворение «Суворовское знамя» посвятил нашему герою поэт Арсений Несмелов (1889–1945), самый яркий поэт русской эмиграции в Китае, трагически закончивший свои дни, воюя за неправое дело… Арсений Иванович Несмелов (настоящая фамилия Митропольский) писал:

Отступать! — и замолчали пушки,Барабанщик-пулемет умолк.За черту пылавшей деревушкиОтошел Фанагорийский полк.В это утро перебило лучшихОфицеров. Командир сражен.И совсем молоденький поручикНаш, четвертый, принял батальон…И тогда, — клянусь, немало взоровТот навек запечатлело миг! —Сам генералиссимус СуворовУ седого знамени возник.Был он худ, был с пудреной косицей,Со звездою был его мундир.Крикнул он: «За мной, фанагорийцы!С Богом, батальонный командир!»И обжег приказ его, как лава,Все сердца: святая тень зовет!Мчались слева, подбегали справа,Чтоб, столкнувшись, ринуться вперед!Ярости удара штыковогоВраг не снес; мы ураганно шли,Только командира молодогоМертвым мы в деревню принесли…И у гроба — это помнит каждыйЛетописец жизни полковой, —Сам Суворов плакал: ночью дваждыЧасовые видели его.

Автор этого стихотворения изведал на своём веку не одну войну и крушение России, и холод тюремных нар, ставших в 1945 г. местом его смерти. Стихотворение «Суворовское знамя» Несмелов не включил ни в один из прижизненных сборников. Сам сюжет стихотворения передает чувство прикосновения к высокой легенде. Старый герой, один из вечных заступников России, в роковую минуту помогает солдатам знаменитого Фанагорийского полка, Суворов, который прошёл немало славных боевых дорог с Фанагорийским полком — полком, которому указом государя Николая Павловича было присвоено имя генералиссимуса. Фанагорийский полк назывался «Суворовским Фанагорийским», а полковое знамя — как и стихотворение Несмелова, Суворовским знаменем.

Творчество Арсения Несмелова сочетает приверженность державинским традициям и ярко выраженную тенденцию к новому мифотворчеству, к созданию свежего, постдержавинского, мифа о старых героях, накрепко связанного с обстоятельствами истории ХХ в. Несмелов приглядывался к сталинской России, надеялся, что последователи Суворова — новые советские маршалы — вернут стране имперскую стать.

Суворов несмеловского стихотворения кажется дальним родственником «отца Суворова» из поэзии В.А. Жуковского («Певец во стане русских воинов»). Суворов Жуковского, в свою очередь, в известной степени был отражением Суворова державинского стихотворения «На победы в Италии», в котором поэт трактовал образ полководца как легендарного славянского богатыря. Поэтика несмеловского стихотворения восходит к предшественникам и в таком важном для сюжетного стихотворения элементе, как описание внешности героя. Здесь перед нами не грозный славянский богатырь Жуковского и державинского стихотворения «На победы в Италии». Несмелов ясно пишет:

Был он худ, был с пудреной косицей.

Реалистический образ Суворова — тщедушного маленького человека, побеждающего силой духа, а не богатырским посвистом, — в русской поэзии связан со стихотворениями Г.Р. Державина «К лире» и «Снигирь», с шишковской эпитафией. Общность смысловых элементов, необходимых в обиходе суворовского мифа поэтических наработок, объединяет творчество Державина и творчество позднейших поэтов, писавших о Суворове.

Логика векового развития русской поэзии от Жуковского до Несмелова, авторов, не сопоставимых по масштабам дарования, но связанных прикосновением к суворовской теме, позволила ввести в поэтический язык укорененный в фольклоре, создаваемый десятилетиями символ России — Суворова. За появлением Суворова в любом стихотворении угадывается множество дополнительных, подчас не связанных с контекстом, смыслов. У Арсения Несмелова Суворов — этот непререкаемый авторитет российской государственнической культуры — является образом уходящей империи, оплакивающим «гибель богов» в веке двадцатом. У Жуковского чудесное появление легенды екатерининского века — Суворова — приносит России победу. У Арсения Несмелова речь идет о временной победе, за которой чувствуется обреченность, поражение, задним числом известное поэту. Сюжет «чудесного спасения» сменяется трагедией «погребённого Китежа».

Суворов оказывается необходимым героем для развития и первого, и второго сюжетов на российском материале. Архетип, содержащийся в стихотворении Несмелова, осваивался и в советской поэзии. Иной раз у авторов нового времени возникали даже мотивы языческой по духу мистики. Старый герой, приходящий на помощь в роковой час, встречается в поэзии И. Сельвинского, С. Щипачева.