Эдвард Радзинский - Последний царь
– Но почему вы все время говорите о двоих?
– Читайте внимательно опубликованную вами же «Записку» Юровского. Он там пишет – на трех дочерях были «бриллиантовые лифы»… А четвертая что ж? Почему на четвертой не было? – Гость засмеялся. – Не хватило? Или история с Алексеем? Ведь с двух шагов в него стреляли, а застрелить не могли.
Вряд ли так уж разнервничался чекист Никулин, что с двух шагов попасть не мог. Значит, и на Алексее – «бриллиантовая защита» была и спасла его. Он тоже был «бронированный». В этом причина «странной живучести»! Но ничего не пишет об этом Юровский… Почему? Потому что Алексея не раздели! Если б его раздели, то наверняка тоже нашли бы ладанку Распутина! Не могла царица сына без ладанки его спасителя оставить. А Юровский пишет только о ладанках на царских дочерях. Значит, точно не раздели… может, Бога побоялись? Смешно, да? Но тогда почему?
А вот вам и ответ – он в конце «Записки» Юровского. Сжигают только двоих: Алексея и некую особу женского пола. Почему двоих? И почему остальных не сжигают? Или: если остальных не сжигают, то почему именно этих двоих сжигают? И почему не сжигают Николая? Ведь это сделать куда важнее!
Он снова засмеялся.
– А все потому же: двух трупов не хватало: мальчика и девушки… И бриллиантов, которые на них были, тоже не хватало. Вот почему Юровский придумал написать, что двоих сожгли – мальчика и особу женского пола. Итак, кто была эта особа женского пола?.. Демидова, как пишет Юровский? Но они могли перепутать в безумии той ночи. И, может, та якобы сожженная женщина была не Демидова?
Во всяком случае, после появления Анастасии в Берлине в Екатеринбурге появляются подозрительные показания друга Ермакова – Сухорукова… В этих показаниях он тоже утверждает, что видел, как сожгли два трупа – Алексея и… Анастасии! Уже не Демидовой, как написал Юровский, а Анастасии!..
А Люханов, конечно, видел, как двоих с грузовика сняли… И задержался – переругивался со сторожихой, чтоб их унести успели. У него ведь сынишку младшего Алексеем звали тоже… Сын сказал, что он любил повторять: «Бог все может»… Жене, видно, потом он все рассказал… Долго молчал и не выдержал – рассказал… Но сестра коменданта Авдеева не смогла его понять! Она была человек идеи. Как Юровский, как все они… Максимум, что она смогла – не донести на отца четверых своих детей. Но жить с ним – не могла. Так он потерял идейную Августу… Но, видимо, страдание в смертный час что-то ей приоткрыло. И она его простила…
Помолчали. Я сказал:
– Но в белогвардейском следствии кто-то рассказывает со слов кого-то из ермаковских людей, будто видел у шахты труп Алексея?
– Вот именно: кто-то рассказывает со слов кого-то… Перед его уходом я показал ему письмо из Челябинска:
«Я лично знал тов. Ермакова и неоднократно слышал от него, что трупы были сожжены, причем он лично принял участие в этой акции, «чтобы они не стали предметом фальшивого поклонения».
– Возможно, – сказал Гость, – мысль о двух недостающих трупах в могиле не давала ему покоя. И он распространял слухи, что никакой могилы вообще не существует, что все Романовы сожжены… Хотя, как работник органов, которым все дозволено, он смог сделать и это: вскрыть могилу и организовать сожжение. Объяснить это было ему легко: чтобы могила Романовых и впоследствии не могла стать местом «фальшивого поклонения» и чтобы не осквернять прахом тирана землю Революции. Это было тогда принято: например, труп расстрелянной Каплан сожгли в бочке… Короче, только вскрытие могилы может ответить на все эти вопросы.
Кстати, тревожился и Юровский – видимо, слухи об Анастасии заставили его действовать. Именно в 1920 году, когда появилась в Берлине эта загадочная «чудом спасшаяся», он передает историку Покровскому свою «Записку», смысл которой – «погибли все»…
– Неужели вы… при ваших, видимо, больших возможностях не пытались проверить и вскрыть могилу, указанную Юровским? И открыть загадку?.. Ведь вы знали, где она?..
Он усмехнулся, потом сказал:
– Пытался я или нет, но это ужасное место, поверьте… и прежде туда должен прийти священник… Как всех тянет эта могила!.. В 1928 году Маяковский приехал в Свердловск и тотчас захотел увидеть могилу Царской Семьи. Тогда председателем Уралсовета был некто Парамонов… его, конечно, потом репрессировали, но редкий случай: не расстреляли, и он после реабилитации вернулся живым… Он рассказывал мне, как возил Маяковского… Это был его любимый рассказ – как он искал на «месте сожжения» памятные зарубки на березе… В тот день, когда он привез Маяковского, был сильный мороз, деревья заиндевели, и он долго искал их, но все же нашел зарубки. Так что учтите – в 1928 году глава тогдашнего Урала называл могилу «местом сожжения трупов»… (Кстати, насчет зарубок на березах и Парамонове – все подтвердилось потом в полученном мною письме. – Э. Р.)
Из письма литературоведа И. А. Шерсток (Фрунзе): «Когда я работал над кандидатской диссертацией о Маяковском, Парамонов рассказал мне, как у него дважды был Маяковский и как они ездили к месту последнего пристанища последнего русского императора… Парамонов говорил, что в стихотворении «Император» о царской могиле Маяковский допустил ошибку, утверждая, что император зарыт «под кедром». Он зарыт у трех берез. Я спросил его, а где это место? Он ответил, что осталось два человека, которые его знают: он, Парамонов, и еще один человек, которого он не назвал. Запомнилась мне фраза Парамонова: «Никому это знать не положено, – и добавил: – Чтобы не было шествий к нему…»
Уже уходя, мой Гость сказал:
– Вся наша история – будто полемика с Достоевским. Начиная с вопроса Алеше Карамазову: «Если для возведения здания счастливого человечества необходимо замучать всего лишь ребеночка, согласишься ли на слезе его основать это здание?»… Одному Алеше задали вопрос и при помощи другого убиенного Алеши ответили… – Он помолчал. – Но одно все-таки ясно: он к нам возвращается. Я переспросил.
– Я говорю о Государе-императоре. Впрочем, это банальная история… Когда убивали Семью, эти глупцы уже предвосхитили его возвращение… «В моем конце мое начало» – эти слова когда-то вышила его родственница Мария Стюарт…
Кстати, после того как этой родственнице отрубили голову и понесли вон обезглавленное тело, ее широкое платье зашевелилось, и оттуда с лаем выскочила крохотная собачонка. И вот точно такая же собачонка – той же самой породы – через несколько столетий окажется спрятанной, и так же во время убийства, в рукаве потомицы Марии Стюарт – великой княжны. Все, все возвращается…
