Александр Герасимов - «Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 2

Значительно менее безобидны были некоторые другие секты, до сих пор широко распространенные в России: хлысты, скопцы, молокане и бегуны. Первые ведут свою историю от некоего Данилы Филипповича, жившего в XVII веке, который, озаренный свыше, узнал «единственно истинное учение», состоявшее просто в убеждении, что человек даже при жизни может соединиться с Богом, а Христос, заново родившись, продолжает ходить по земле в облике крестьянина. От этой веры хлысты пришли к весьма опасному убеждению, что человек должен грешить, чтобы достичь Бога, так как без греха не может быть раскаяния, а без раскаяния нет искупления. Этот сомнительный с точки зрения морали взгляд вел их ко всем видам темных плотских излишеств, которые снова и снова порождали конфликты их с властями как светскими, так и церковными.

Скопцы — тоже широко распространенная сейчас секта. Название означает «евнухи». Они верили, что для некоторых слов Евангелия от Иоанна существует только одно истолкование: если человек хочет присоединиться к сонму избранных, он должен оскопить себя. Эта жестокая церемония происходила на тайных ночных собраниях и сопровождалась плясками и выпивкой до тех пор, пока участники не впадали в буйство. Удивителен тот факт, что это сообщество, чьи обычаи могут быть описаны только как религиозное помешательство, насчитывает множество последователей не только среди крестьян, но и среди городского населения, торговцев и даже чиновников.

Молокане не практикуют такие сексуальные извращения, но они проявляют сильную враждебность по отношению к государству во всех его проявлениях. Поэтому они упорно сопротивлялись властям, постоянно используя даже малейшую возможность избежать их контроля. Их взгляды были очень близки к учению Льва Толстого и оказали на него сильное влияние.

И наконец, бегуны представляют собой совершенно анархический элемент российского крестьянства. Они скитаются по стране без цели и без отдыха, тщательно избегая контактов с представителями закона. У них нет удостоверения личности и никаких других документов, даже фальшивых, они упорно скрывают свои настоящие имена и таким образом избегают всех общественных обязательств. В начале XX века насчитывались тысячи таких сектантов, бродящих по просторам империи. В деревнях были люди, разделявшие эти взгляды; их задачей было скрыть бродяг от властей, помочь им едой и приютить в темных подвалах. Итак, бегуны представляли собой на самом деле организованное сообщество бродяг, борьба с которым в интересах общественной законности и порядка была совершенно необходимой, но, как правило, на практике необычайно сложной.

Царское правительство снова и снова, проявляя терпение и снисходительность, пыталось прийти к мирному соглашению с различными сектами; и частично это удавалось. Но те фанатичные секты, которые в принципе отрицали не только церковь, но и государство, стремясь к коммунистическому устройству мира и опровергая все устои, даже институт семьи, как греховные, нужно было удерживать в рамках дозволенного силой. Таким образом, борьба с этими сектантами должна была входить в обязанности российской полиции, и она была не самой легкой обязанностью.

Глава VIII

Шпиономания. — Кампания против людей с немецкими фамилиями. — Подозреваемый привратник Витте. — Адъютанты кайзера Вильгельма в Петербурге. — Неумелое армейское командование. — Бессмысленная строгость, такая же бессмысленная снисходительность. — Охрана и военный шпионаж. — Взаимное недоверие и соперничество Военного министерства и полиции. — Беспорядки на транспорте. — Шпиономания и дело Сухомлинова

С началом войны пришла волна патриотического энтузиазма, но вместе с тем возникло и такое совершенно нежелательное явление, как истерическая боязнь шпионов. Эта «шпиономания» прокатилась как чума по всей России.

Невинные люди, которые годами жили в России: булочники, мясники, сапожники и моряки — вдруг оказались агентами кайзера Вильгельма, подозрения коснулись даже тех абсолютно лояльных россиян, которые имели несчастье носить немецкие фамилии. Эти болезненные настроения подогревались любящей сенсации прессой и привели к созданию в Думе специальной антигерманской группы под руководством Хвостова, которая вскоре стала очень влиятельной.

Множество людей в то время поменяли фамилии, включая тех, которые занимали очень важные посты, например В. К. Саблер, обер-прокурор Синода, получил разрешение Императора принять фамилию Десятовский. Тем, кто носил фамилию Кайзер, доставалось особенно сильно. Конечно, находились люди, которые были выше этих массовых предрассудков и не изменили имен, предпочитая доказывать свой патриотизм героическим поведением перед лицом врага. Одним из них был генерал Циммерман, который впоследствии храбро сражался в Белой армии против большевиков.

Даже люди низших классов везде искали немецких шпионов. В самые первые дни войны в мой кабинет позвонил человек в состоянии крайнего возбуждения и сообщил, что слышал доносящийся из соседней квартиры стук пишущей машинки и голоса членов «секретной организации»; он был уверен, что обнаружил «шпионское гнездо». Несмотря на то что я с самого начала с сомнением относился к таким рассказчикам, моей обязанностью было провести расследование этого дела. В результате оказалось, что «секретная организация» состояла из нескольких друзей обер-секретаря Сената, что же касается пишущей машинки, то, видимо, чрезмерно подозрительный гражданин просто придумал ее, так как ни в одной квартире во всем доме ее обнаружить не удалось.

В другой раз я получил письмо с предупреждением о подозрительном человеке, носившем хорошо известную фамилию Витте. Этот человек работал привратником на Петербургской стороне. Когда я ознакомился с его документами и распорядился, из предосторожности, следить некоторое время за входящими и выходящими из дома людьми, то в итоге убедился, что этот Витте более порядочный и патриотически настроенный человек, чем его знаменитый однофамилец.

К сожалению, и на высоких государственных постах встречались лица, подверженные шпионской лихорадке, которые совершили немало несправедливых действий против законопослушных российских подданных. Среди них нужно назвать моего бывшего начальника генерала Джунковского, в других отношениях исключительно честного и добросовестного офицера. Некоторых людей с ярко выраженным патриотическим образом мыслей он преследовал как шпионов без всяких на то оснований, только за то, что задолго до войны они работали в журнале, издаваемом в Германии. По его распоряжению эти несчастные люди были выселены в самые отдаленные губернии империи, хотя не было ни малейших доказательств их вины.