Аркадий Белинков - Юрий Тынянов

Александр не слушает дядю, ходит в полдень и встречается с государем. Встреча описана без подробностей. Пушкин в сцене только наблюдатель, но то, что Тынянов вводит эту сцену, конечно, не случайно. Сцена вводится в начале нового этапа в жизни героя, перед ней сказано:

"Детство исчезло...", и сразу же за ней идет воспоминание о встрече с Павлом.

"Пустынный замок, похожий на неприступную крепость, стоял на острове, со всех сторон окруженный каналом; признаков жизни в нем не было. Он узнал от гуляющего старика, что это Михайловский замок, в котором жил и скончался десять лет тому назад император Павел. Он знал, что император был убит. По рассказам отца, император встречал Александра, когда он был еще младенцем, и разбранил.

- Вас, сударь, тогда еще на свете не было, - сказал старик, заметя его задумчивость.

- Нет, был, - сказал он упрямо и пошел дальше".

Кусок о Павле нужен для того, чтобы показать связанность и преемственность мотивов и развить начатую в первой части тему императора, двора, государства, власти. Этой теме суждено в будущем приобрести особое значение в жизни (и поэтому, конечно, в творчестве) героя романа.

Глава, в которой начинается первый лицейский день, открывается фразами о дворе и императоре: "В первый же день он увидел в нескольких шагах от себя то, о чем Сергей Львович говорил с беспокойством в глазах и закусив губу: двор. Прямо перед ним была сутулая жирная спина государя..." Конструирование темы "поэт и государство" в обеих частях романа произведено сходным способом. Сходство это намеренное, и нужно оно для того, чтобы показать постоянство и неизменность конфликта. В лицее конфликт Пушкина с окружающими вызван резкой отличностью литературных воззрений. Его воззрения встречают насмешливо и враждебно. "Шалуны быстро и молча обменялись взглядом... Он... досидел до конца и выдержал общие взгляды. Он решил не сдаваться". Это литературный конфликт с товарищами. Но этого мало. Начинается борьба с лицейской администрацией. "Сегодня была тревога: у одного из воспитанников, Пушкина, Пилецкий нашел мадригалы Вольтера, поэта Пирона и прочие, как он выразился, пакостные книжки. Он настаивал на полном отобрании их и даже сожжении". "По приказу Пилецкого стали отнимать у них книги, привезенные из родительских домов... Александр решил не отдавать книжек, которые сунула Арина, не понимая, как будет обходиться без Вольтера, Пирона с картинкой". Потом начинается соперничество, и, конечно, победителями выходят те, кто пишет, как писали до них. "Вскоре все заметили: он грызет перья на уроках - что-то чертит и записывает... Пробовали приставать к нему. .. он выходил из себя и, не помня себя, готов был тут же подраться". "Попросили прочесть Пушкина, и он отказался; вспыхнул, точно его ударили, и застыдился. Недаром он грыз перья - всем стало ясно, что он пишет хуже и у него ничего не выходит". Его спрашивают, в каких пособиях он нуждается. Пушкин называет книги, отобранные у него гувернером. "Забудьте эти книги (говорит гувернер. - А. Б.). Я даю вам три дня на забвение". Кончается все это плохо: "Пушкин должен быть выключен из списков за безверие". Впрочем, обходится.

Поводами для столкновений в лицее были книги, литература, "свой путь". Все дальнейшие столкновения Пушкина связываются тоже с литературой и "своим путем", только место семьи и лицея займет государство.

* * *

Взаимоотношения тыняновских героев с государством определялись не только реальными обстоятельствами их жизни, но, как это всегда бывает, и точкой зрения автора. Поэтому один и тот же материал в разных романах разрешается по-разному. Это относится и к характеру освещения материала, и к роли, которая ему отводится. Точка зрения автора с годами меняется.

Для Тынянова 30-х и особенно начала 40-х годов - перед войной и в начале войны - самодержавное государство, не отделявшееся в пору дилогии от страны, теперь со страной не совмещается. Между страной и государством знак равенства перечеркивается. Происходит отделение государства от страны. В эти годы из написанного Тыняновым становится ясным, что страну с феодальной монархией он не отождествляет. На то, что именно такое, а не иное государство может быть порождено определенными особенностями истории, Тынянов не обращает внимания. И поэтому последнее его произведение замкнуто, связь происходящего в нем с предшествующей эпохой ограничена, а выход в последующую непредставим. Будущее народа дремлет в его прошлом, и, если некогда в истории страны был Павел, то люди должны помнить, что может прийти Николай. Но Тынянов в последнем романе не говорит о том, что история не только терпит злодеев, но и порождает их. Поэтому в последнем его романе государство существует само по себе, а народ сам но себе или же они без особенных осложнений уживаются и поэтому для романа, начатого в 1935 году и оборванного в 1943-м, естественны высказывания, которые нельзя представить в дилогии: "...он был выслан не прочь из России, не в Испанию, не туда, подальше, а в Россию; родная держава открылась перед ним. Он знал и любил далекие страны как русский. А здесь с глазу на глаз, лбом ко лбу столкнулся с родной державой и увидел, что самое чудесное, самое невероятное, никем не знаемое - все она, родная земля, родная держава". "История русская, родина русская, стародавняя... Как часто ворчал он на отечество, когда канцелярии свистом перьев писали о нем... История земли русской..."

"...Россия...

...родная держава...

...родная земля...

...родина русская...

...история земли русской..."

Это кажется неожиданным для Тынянова, который до сих пор не говорил в одном абзаце об "отечестве" и о "канцелярии" и всегда резко и справедливо писал о самодержавном государстве, которое казнило декабристов, убивало поэтов, душило свободу. И не только в своих пределах, но и далеко за ними. Ведь царская Россия действительно была тюрьмой народов и жандармом Европы.

Отрывок из третьей части "Пушкина", о котором я говорю, был написан в 1943 году. Может быть, он написан так потому, что люди во время войны искали в истории родственное переживание и думали не о николаевских жандармах, а о "родной земле", "родине русской"? Лиричность описания стала лирикой, и воспроизведенное ощущение связывалось с раздумьями о своем народе и о себе. Война выделила из истории тему родины.

В дилогии писатель, несомненно, более трезво и жестко оценивал историю самодержавного государства. Эта тема в первых романах проходит менее интенсивно, более сдержанно и лирической окраски не имеет. Она лишена самостоятельного значения и, в отличие от "Пушкина", связана не с Отечественной войной, а с крепостным правом и подавленным восстанием. Поэтому в эмоциональной окраске темы преобладают горечь и раздражение. Первые романы прикрепляют тему к строго определенным историческим периодам - ко времени Александра, ко времени Николая. В "Пушкине" же она взята обобщенно и больше связана с историей далекого прошлого, чем со временем повествования. Далекое прошлое иной раз может показаться и привлекательнее.