Андрэ Моруа - Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго

Он в расцвете сил и не замечает, что его близкие задыхаются в атмосфере изгнания. Госпожа Гюго все дольше живет вдали от Гернси. Она не была счастлива и поэтому нуждалась в развлечениях и рада была выступать как представительница славы своего мужа - то во Франции, то в Англии. Изгнание мужа дает женщинам предвкушение спокойствия будущего вдовства. В Париже она вновь встречала своего дорогого, бесконечно преданного ей Огюста Вакери; она навещала своих родственников (Фуше и Асселинов) и иногда тайком поднималась по лестнице, ведущей в квартиру Сент-Бева на улице Монпарнас. Он очень постарел, болезнь мочевого пузыря не давала ему покоя, но он обладал кошачьей вкрадчивостью и умел вести занимательный разговор, в котором сочетались "изящество, насмешливость, ласковое мурлыканье, а иногда бархатная лапка выпускала острые когти и больно царапала". Манера чисто дамская. После разговоров властного повелителя Гернси это было просто отдохновением. В 1861 году Адель Гюго покинула "Отвиль-Хауз" на несколько месяцев, ее не было дома с марта по декабрь; в 1862 и в 1863 годах сроки ее отсутствия были почти такими же. Мать пыталась, по мере возможности, увозить с собой и детей, она робко защищала их от упреков "perissime", раздраженного этими отлучками, - он не мог понять, что если его жизнь содержательна и богата, то жизнь других пуста и бедна.

Госпоже Гюго - Виктора Гюго:

"В настоящее время мне крайне необходимо поехать в Париж: этого требует мой священный долг - забота о сестре... К тому же я буду рада, что на самый тяжелый месяц в году Адель переменит обстановку. Почему подобное решение тебя раздражает? Моя преданность тебе от этого не изменится... Ты отец и должен, как и я, понимать, насколько необходима для Адели перемена обстановки. Монастырский образ жизни, который мы ведем, привел к тому, что Адель замкнулась в себе. Она размышляет, и ее мысли, подчас ложные, не испытывающие воздействия внешних событий, становятся нелепыми. Я знаю, что путешествие не меняет человека, но ее привычки, которые я назвала бы привычками старой девы, могут на некоторое время исчезнуть..."

В действительности же и сама мать больше не понимала свою дочь. У бедняжки появились свои мании, раздражительность, угрюмость, зачастую она впадала в мрачную задумчивость. Лишь музыка могла развеять ее черные мысли.

Записная книжка Виктора Гюго, декабрь 1859 года:

"Адель сыграла мне сочиненный ею этюд, это прелестная вещица..."

Апрель 1861 года:

"Купил по случаю фортепьяно для занятий дочери, - 114 франков".

С тех пор как Адель встретилась на Джерси с лейтенантом Пинсоном (еще во времена увлечений "вертящимися столиками"), она вбила себе в голову, что выйдет замуж за этого молодого англичанина.

Претендентов на ее руку было много, но она всем отказывала. В декабре 1861 года она сообщила отцу о своей помолвке. Виктор Гюго, европеец по убеждениям, но по природе француз и патриот, не мог смириться с мыслью, что его дочь выйдет замуж за иностранца, и сначала возмущался. Жена дала ему понять, что доводить Адель до отчаяния очень опасно. На Рождество 1861 года Элберт Пинсон был приглашен в "Отвиль-Хауз". Что произошло между ним и молодой девушкой? Отпугнула ли она его своими странностями? Так или иначе - он ее покинул. Она не находила себе места от тоски и, вероятно, задумала поехать к нему и увлечь его вновь - братья застигли ее в тот момент, когда она тайком увязывала узлы с одеждой.

Восемнадцатого июля 1863 года, воспользовавшись отсутствием матери, она уехала в Англию. Из Саутгемптона она написала ошеломленному отцу, что отправляется на Мальту. Ей исполнилось тридцать три года, и она могла поступать, как ей заблагорассудится. Тем временем госпожа Гюго приятно проводила время в Париже. Она повела борьбу против избрания императора во Французскую Академию (его кандидатура была предложена придворной кликой) и с опрометчивой смелостью заявила, что ее муж "отдаст свой голос за посылку Луи-Наполеона и в Академию, и на каторгу". Она часто встречалась с Эмилем Дешаном, - поэт постарел, но остался румяным, свежим и по-прежнему любил говорить всем приятные слова.

"Мое сердце навсегда принадлежит, - писал он ей, - той благословенной поре, когда я восторженно аплодировал первым стихам нашего Великого Виктора и когда мы с Аглаей [Аглая Вьено, дочь нотариуса, на которой Эмиль Дешан женился в 1817 г., умерла в 1855 г. (прим.авт.)] познакомились с вами, юной и прелестной подругой его славы, и сразу же вас полюбили. Увы! До последнего дня, когда Бог взял к себе мою бедняжку Аглаю, мы не переставали говорить о всех вас и вспоминать мельчайшие подробности столь милых дружеских знакомств. В поисках утешения я посетил Вогезы, был на водах Контрексвиля, а в то время Антони получил сообщение о музыкальном сборнике, подготовляемом вашей дорогой и очаровательной Аделью, которая вспомнила меня, попросив написать слова к "Песне пахаря", приложив ноты своего "чудовища". По возвращении я принялся за работу, и в конце месяца Антони отправил на Гернси мой дар (не осмелюсь сказать - поэтический)".

Не получив ответа на посланные стихи, Эмиль Дешан встревожился, решил, что они потеряны, и предложил молодой музыкантше выслать копию. Госпожа Гюго обновила сшитый в Париже туалет - белое муслиновое платье, в котором, по ее словам, она казалась "совсем молоденькой". Шарль везде бывал с нею вместе, составляя ей компанию в "легкомысленных развлечениях". Вместе они совершили и паломничество на Королевскую площадь, чтобы взглянуть на аркады и высокие окна того дома, где их семья жила до изгнания.

Тем временем на Гернси Виктор Гюго создавал шедевр за шедевром, заканчивал постройку "Отвиль-Хауз" - совместно со столяром Може (который вырезал по его заказу надписи на двух колонках: "Laetitia - Tristitia" [Радость - Печаль (лат.)] и на входной двери: "Perge - Surge" [Вперед Воспрянем (лат.)]). По-прежнему он не оставлял своим вниманием служанок, которые спали рядом с его комнатой. ("Дано 20 франков Селине за то, что не кашляла прошлой ночью"): меблировал новый дом Жюльетты - "Отвиль-Феери" и мало думал о семейных делах. Однако исчезновение дочери Адели тревожило его.

Виктор Гюго - госпоже Гюго, 23 июня 1863 года:

"Ты, должно быть, получила письмо от Виктора, быть может, и от Адели? Нам кажется невероятным, чтоб она тебе не написала. Мы даже думали, что она обратится скорее к тебе, чем к нам, и сообщит тебе свой адрес. В этом случае ты, вероятно, поедешь к ней, чтобы привезти ее домой. Просто недопустимо, чтобы она добивалась замужества с этим человеком вопреки его желанию. Уж не кроется ли в этой "невозможности" какая-либо тайна, которая потом обнаружится? Иначе чем можно объяснить странное поведение Адели, ведь мы выразили согласие и все одобрили? Не исходит ли отказ от него самого? Тогда как же Адель может унизиться до такой степени, чтобы бегать за ним?.. Срочно необходимо иметь определенные и подробные сведения... Нет ли семьи у господина Пинсона? Любовницы? Кто знает, быть может, у него есть дети? Напиши нам. Сообщи как можно подробнее. Поставь нас в известность обо всем, что тебе напишет Адель..."