Михаил Байтальский - Тетради для внуков

Но бывают случаи, когда райком может узнать сокровенные думы и чаяния трудящихся и без сообщения секретаря низовой парторганизации. Такой случай произошел в Воркуте, да в такой забавной форме, что нельзя не рассказать.

В чудесные первые месяцы лагерной либерализации, когда некоторые лагерники так и ждали, что вот-вот кум подойдет к ним христосоваться, гранитному памятнику Сталина, что стоял на одной из центральных улиц, однажды ночью отбили голову. И, не удовольствовавшись этим, еще и напялили ему на плечи рваный арестантский бушлат.

С самого рассвета по этой улице, обычно не столь оживленной, началось невиданное движение: трудящиеся спешили со своими сокровенными мыслями к вождю без головы.

Начальство распорядилось срочно набросить на туловище несколько сшитых вместе простынь, чтобы завуалировать неприличное происшествие. Зрителей устраивало и это – движение не прекращалось. Иные не отказывали себе в удовольствии пройтись по улице два-три раза, чтобы насладиться упоительным зрелищем. А начальство было расстроено и растеряно – и не догадалось даже наладить регистрацию прохожих.

Комически-политическое ЧП кончилось тем, что голову все-таки приклеили. Шов проступал довольно явственно, но самовольно убрать памятник начальство не решалось. Как это без команды сверху? А команда заставила себя ждать. И стоял памятник со следами ремонта на шее, напоминая каждому о веселом событии.

В Воркуте было два памятника Сталину и один – Ленину (более скромных размеров и не на центральной площади). Второй сталинский монумент, бронзовый, на высоком пьедестале, находился в самом центре, напротив здания Воркутугля. Много лет простоял он там. Наконец, после известного распоряжения, его сняли с пьедестала и передали Воркутинскому механическому заводу для переплавки. Но администрация никак не могла решиться поднять руку на священную реликвию. И она оставалась лежать на месте.

Лежала она на шихтовой площадке в несколько неподходящей позе, лицом вверх, и рабочие литейного цеха недвусмысленно выражали свое отношение к памятнику Сталина, справляя некоторые естественные нужды прямо на его голову. Видимо, последнее обстоятельство и заставило администрацию, в конце концов, решиться разбить статую.

Тем и близка ты мне, Воркута, город незамаскированных общественных явлений, город великого пьянства и погони за рублем, что ты, пусть грубо, но зато без обиняков говоришь о том, о чем другие города пытаются умолчать. Даже в ханжестве своем ты откровеннее других ханжей. Спасибо тебе за науку, мой заполярный университет, моя снежная альма матер!

52. Отравленное оружие замалчивания

Ничто из того, что прошло, не прошло бесследно. Я рассказывал о прошлом, а вот и недавний случай. Работаю в своем садике, выворачиваю ломом камни. К забору подходит сосед, сын одного из народов, подвергшихся сталинским гонениям, – балкарского.

– Сосед, – говорит он, – здравствуйте! Я наблюдаю, как вы копаетесь в своем садике, как ворочаете камни. Удивительно, даю слово! У вас же не почва, а скала! Человек вашей нации – удивляюсь!

Разгибаю спину – старый разговор. Ивану Матвеичу Черноусову несомненно икнулось: его мысль – если можно назвать это мыслью. Должен добавить, что мой сосед служит на хозяйственной работе, по возвращении из ссылки выстроил себе хорошенький домик, но с лопатой в руках я его никогда не видел. То же, что было с Иваном Матвеичем: говорят о нелюбви евреев к физическому труду, а сами его избегают.

Этих людей легче легкого убедить, что вся история моего народа и особенно та ее часть, которая развивалась в маленькой стране между Иорданом и Средиземным морем, – не более чем недостоверная легенда. А ведь эта страна внесла кое-что в мировую культуру. Даже множество выражений, что у них на языке, взяты (чего они, конечно, не ведают) из древнейшей книги, созданной моим народом в той стране, бывшей его колыбелью. Ну, хотя бы "голубь мира", "хлеб насущный", "перековать мечи на орала", "столпотворение", "во главу угла", "святая святых"… – да их не один десяток. И история этой страны есть законная часть всемирной истории, что в первые десятилетия революции никем не замалчивалось. Перец Маркиш, Самуил Галкин,[92] Давид Бергельсон[93] и другие писатели спокойно писали о древних героях своего народа – и никто их не осуждал. А теперь Маккавей[94] – сионист.

Мой внук учит греческие мифы, он знает о яблоке раздора. А кто расскажет ему о яблоке познания? Разумеется, не те, кто преподает подправленную историю. Яблоко познания им ни к чему… Все их идеи отлиты в десяток армированных железом формул.

Когда вертухаи льют слезы о погибших, я им не верю. Ни о ком они не скорбят, никого они не любят. Любовь к своему народу – животное чувство, если оно не вмещает в себя человеческие чувства к другим народам.

В Бабьем яре лежат не одни евреи, говорят вертухаи. Пусть так. Но почему столько лет – и не без успеха – они равняют эту страшную могилу с землей? Не потому ли как раз, что она стала символом страданий еврейского народа; им же хочется убедить всех, что страданий никаких не было и нет? Тут уж не просто замалчивание, тут затаптывание.

Документальный фильм "Суд народов" – не нов, но временами его показывают по телевидению. Показан Нюрнбергский процесс. Слышны речи обвинителей. Пробегают кадры хроники лагерей смерти – Освенцим, Треблинка, Майданек. Полутрупы за проволокой – и лица почти все еврейские. Диктор сообщает, что в лагерях смерти нацисты замучили двенадцать миллионов человек: русских, поляков, норвежцев, французов. Жду, кого еще назовет диктор. Напрасно – слова "евреи" нету на пленке. Ни одним звуком не упомянуто имя народа, чьи жертвы, возможно, и пробудили совесть человечества.

Существует, все-таки, совесть человечества – и не затоптать ее вертухаям! Упоминая их излюбленный прием замалчивания, я во всех своих тетрадях говорил не только о его применении к евреям. Я рассказывал о повседневном использовании этого приема массового оболванивания, которое с каждым днем все совершенствуется, идя след в след за техническим прогрессом нашего века.

В историческом исследовании, говорят мне, следует правильно распределять свет и тени, соответственно тому, как это было в жизни. Верно, согласен. Если из 141 члена ЦК, избранного на 17-м съезде, 98 – пять седьмых – убиты Сталиным, какой здесь процент света?

И если в тематике контрольных работ по истории КПСС в заочных вузах о репрессиях нет ни звука, а есть только одна тема из 58(!) – и та посвящена не самим репрессиям, а преодолению их последствий ЧЕРЕЗ 19 ЛЕТ, – то какое здесь соотношение света и тени? Что же это за историческая наука, в которой события излагаются вне связи с другими современными событиями, а в связи с последующими, наступившими спустя 19 лет? Это же насмешка и над наукой и над историей!