Федор Раззаков - Самый добрый клоун: Юрий Никулин и другие…

Говорят, инициатором разрыва был Крамаров, который посчитал, что их брак исчерпал себя и ему надо начинать личную жизнь с чистого листа. Благо претенденток на его руку и сердце теперь было более чем достаточно. И Крамаров, получив развод, сломя голову бросился в холостяцкие загулы. Иной раз он приезжал на съемки какого-нибудь своего фильма в сопровождении не одной, а сразу двух, а то и трех любовниц. Хотя Аленом Делоном никогда вроде бы не был. Вот как об этом вспоминает актриса Надежда Репина, которая волею судьбы в сентябре 1973 года снималась с Крамаровым в одном фильме – «Звезда экрана» (кстати, из всего актерского коллектива самые крупные гонорары были там у Михаила Пуговкина (2050 руб.) и Крамарова (1950 руб.):

«Съемочную группу поселили в ялтинской гостинице «Массандра». С Крамаровым я до этого не была знакома. Мы только здоровались. Двери наших номеров были напротив, и я всегда удивлялась, какие красивые длинноногие девушки выходили от него по утрам. На пляже он представлял своих барышень коллегам-актерам:

– Познакомься, моя временная жена…

И радостно косил, оценивая реакцию.

И тут в Ялту приехал Театр киноактера, а среди артистов – Нина Маслова. Она, если помните, в «Большой перемене» играет Коровянскую, за которой ухаживает герой Крамарова.

Встретив Нину на пляже, Савелий «испуганно» закричал:

– Ой, что будет, настоящая жена приехала!

Хотя с Ниной у Крамарова никакого романа не было – я точно знаю…»

О том, какая слава преследовала Крамарова в те годы, вспоминают его коллеги по съемочной площадке.

А. Збруев: «Сериал «Большая перемена» снимали в Ярославле (дело было летом 1972 года, там Крамаров играл ученика школы рабочей молодежи Петю Тимохина – весьма прижимистого субчика. – Ф. Р.). Однажды подъезжаем к проходной завода, где снималась одна из сцен, а там вахтер: «Пропуск». Водитель говорит: «Да мы каждый день здесь проезжаем!» Тот в ответ: «Знаю, что каждый день, а вот сегодня нужен пропуск!» Ролан Быков выглянул: «Слушай, дружок, мы торопимся. Ты что, нас не узнаешь?» Вахтер уперся: «Пропуск – и все!» Еще кто-то выглянул – никакого результата: «Никуда вас не пущу!» Тут высовывается Крамаров и говорит: «Слушай, друг! Ты вообще соображаешь, что говоришь-то?» Вахтер его увидел: «А! Ты здесь? Ну давайте – проезжайте!..» Крамаров был всеобщим любимцем».

Н. Маслова: «Я во время съемок «Большой перемены» в Крамарова просто влюбилась! Особенно когда он приехал в Сочи сразу с двумя молоденькими девушками. Он в жизни был совсем не таким, каким его знают по фильмам. Он был интеллектуалом, таким рафинированным – не пил, не курил…

Однажды мы с ним были на кинофестивале в Баку. Там всех объявляли: «Народная артистка Нонна Мордюкова!» Зал аплодирует. «Народный артист… такой-то!» Аплодисменты. «Артист кино – Савелий Крамаров!» Я своими глазами видела, как сидящие в первом ряду седые академики с бородами по пояс при этих словах встали и устроили настоящую овацию! Он пользовался такой всенародной любовью…»

Действительно, это было удивительное дело: актер, который снимался исключительно в одних эпизодах, причем играл весьма недалеких в умственном отношении персонажей, пользовался огромным успехом не только у простых работяг, но и у академиков. Чуть позже Крамаров предаст эту любовь, за что расплатится полным забвением на чужбине. Впрочем, не будем забегать вперед.

Осенью 1972 года Крамарова впервые выпустили за границу. Вышло это отнюдь не случайно. За год до этого в Советском Союзе началась кампания по выезду евреев из страны, и власти, чтобы сдержать поток отъезжающих, стали предоставлять именитым евреям определенные льготы. В этот список угодил и Крамаров, которого отпустили на Олимпийские игры в Мюнхен. Однако та поездка получилась драматичной. Во время Игр группа арабских террористов захватила в заложники более десятка спортсменов из Израиля, и, когда спецназ попытался их освободить, террористы уничтожили заложников. На Олимпиаде был объявлен траур, а на панихиду пришли большинство участников Игр. Однако советской делегации запретили посещать это мероприятие в свете плохих отношений с Израилем. И Крамаров по этому поводу сильно переживал. Спустя два года после этого актеру присвоили звание заслуженного артиста РСФСР.

В 1972 году Крамаров решает всерьез взяться за свое профессиональное мастерство и поступает в ГИТИС, на актерский факультет. Однако учеба там радости ему не принесла. Как он сам затем объяснял:

«Ничего мне это не дало, потому что, как я считаю, эту профессию получают от господа бога. Если ты одарен, если ты рожден актером, этому нельзя научить. Можно научить культуре, искусству, литературе. Профессии научить невозможно. Я учился так: ходил в кино, смотрел своих любимых актеров. Любимые актеры у меня Луи де Фюнес и Фернандель. Они для меня были учителя. Но, несмотря ни на что, я благодарен тем мастерам, которые меня учили в институте. Так что у меня теперь два диплома…»

Отмечу, что, закончив ГИТИС, Крамаров так и не устроился ни в один из советских театров. Как рассказывает уже знакомый нам В. Стронгин:

«Савелий порой пускался на хитрости. Устраивался на работу в театр, начинал репетировать роль в пьесе, принимая замечания режиссера, бывалых артистов, тем самым набирая опыт, а перед выпуском спектакля, ссылаясь на срочные киносъемки, покидал театр. Однажды он сам заговорил со мной об этом:

– Неудобно получается. Я грешен перед театрами. Они рассчитывают на меня. А я от них сбегаю. Театр для меня – школа, кино – жизнь…»

В те же годы в судьбе Крамарова происходят события, которые вскоре кардинально изменят его жизнь. В 1972 году он вдруг начинает увлекаться индийской йогой (этот интерес в СССР подогрел документальный фильм «Индийские йоги – кто они», шедший тогда в кинотеатрах). Произошло это после того, как ему в руки попал журнал «Смена», где была опубликована статья о йогах и нарисованы разные упражнения к ней. Сначала Крамаров попытался обучиться этой науке дома, но затем ему стало тесно в стенах собственной квартиры, и он стал искать единомышленников.

Сначала он связался с автором той статьи в журнале (тот преподавал в университете), взял у него несколько комплексов новых упражнений. Затем пошел еще дальше и нашел некий кружок, где люди углубленно изучали это явление. Но так как в те времена любое неформальное объединение преследовалось компетентными органами, тот кружок вскоре разогнали. И Крамаров сразу попал на заметку КГБ. А тут еще его родной дядя в 1974 году вздумал эмигрировать в Израиль. Короче, к середине 70-х Крамаров, по мнению властей, превратился в человека с сомнительными связями и наклонностями. Все это не могло не сказаться на его творческой судьбе.