Алексей Ермолов - Записки русского генерала
Наставшая ненастная погода, дороги от чрезвычайной грязи сделавшиеся затруднительными и невозможность продовольствовать лошадей за недостатком фуража понудили меня отложить действия до удобнейшего времени, и потому, усилив гарнизон крепости Грозной одним баталионом, одною сотнею казаков, оставивши в ней всю артиллерию, приказал я всем прочим войскам отправиться по квартирам на линию; сам 28 февраля поехал в Червленную…
6 числа апреля, приказав войскам переправиться за Терек, прибыл я вперед в Грузию. В Чечне продолжался мятеж; лжепророк старался возбуждать обольщающими прорицаниями, но уже приметно уменьшилось верование в него; посыланные люди к лезгинам с требованием помощи привезли одни обещания.
Напротив, весьма многие из селений не нарушили покорности и представили аманатов лучших фамилий по нашему назначению. Сделав наблюдение, что упорнейшие из чеченцев суть те, кои живут в местах менее приступных, где никогда или давно весьма не бывали войска наши, куда по множеству в пути препятствий не могут приходить внезапно, а потому жители, имея время скрыть в лесах семейства и имущество, являются с оружием, вознамерился я открыть кратчайшие дороги и прорубить леса далее от дороги ружейного выстрела в обе стороны.
По таковым путям, не испытывая никаких затруднений, могут войска повсюду появиться, с большою быстротою и без всякой [для себя] опасности, даже в небольших силах. Таким образом, без неприязненных действий, можно удерживать их в послушании, а впоследствии приучить к спокойствию.
10 числа войска прибыли к селению Алхан-Юрт, и тотчас небольшая часть пехоты на каюках переправилась на правый берег Сунжи, причем была ничтожная перестрелка. Сожжена деревня Курчали, где мятежники в лесу, чрезвычайно густом, дрались с некоторою упорностью. Дорога прекрасная открыта до селения Гихи и часто проходит прелестною поляною.
17 числа возвратился я в Алхан-Юрт, дабы дать войскам отдохновение в праздник Светлого воскресения Христова. В сей день близко к переправе чрез Сунжу арьергард был сильно атакован, и я должен был дать ему подкрепление; перестрелка продолжалась до глубокого вечера, но переправа совершенно была безопасна.
Предводитель Кизлярского уезда с несколькими дворянами и депутатами всех сословий приехали поздравить войска с праздником, и в знак уважения их к трудам их гг. офицеров угащивали обедом, солдатам выдана была роскошная порция вином и мясом.
Между тем производилась порубка леса в окрестности. Прибыли казаки, 500 человек, которых оставлял я на линии, за неимением подножного корма, и с ними 300 человек чеченцев, живущих по Тереку, с топорами для работ.
23 числа, оставя все тягости в вагенбурге [обозе] при Алхан-Юрте, войска налегке прибыли 25 числа рано пред селение Урус-Мартан. После сделанного мне отказа на повторение несколько раз предложения дать аманатов, нашел я жителей к обороне готовых и с ними соединившихся соседей.
Построив батарею против селения, обратил я внимание их на оную, и в то же время с противоположной стороны баталион 41-го егерского, две роты Апшеронского полков и рота гренадерского Тифлисского полка бросились в деревню: испуганный неприятель бежал стремительно, и даже в лесу не смел остановиться.
Многие побросали ружья. Урон был довольно чувствительный. На звук орудий собирались окрестные жители, но казаки наши и чеченцы заняли дороги, и потому, пробираясь лесами, не успели они прийти вовремя.
Селение приказал я истребить, великолепные сады вырублены до основания. Через реку Мартан сделана хорошая переправа и открыта широкая дорога. На обратном пути сожжены два селения Рошни. Многие другие приведены в покорность, и войска беспрепятственно чрез Алхан-Юрт возвратились в крепость Грозную 28 числа.
Войскам дано три дня для приуготовления сухарей. Чеченская конница отпущена на праздник [Курбан-]Байрам. Она служила с отличным усердием, заглаждая вину свою, когда 26 октября бежала она, оставив наших казаков.
2-го числа мая войска, пройдя Хан-Кале, перешли чрез Аргун у селения Беглекой. Очищена дорога через лес, отделяющий селение Шали, которая прежде прорублена была генерал-майором Грековым. Селение сожжено и сады вырублены. С 600 человек пехоты, четырьмя орудиями и 300 казаков пошел я сделать обозрение Шалинских полей. Чеченцы засели в одном месте, где надобно было проходить лесом.
Нельзя было выгнать их, не овладевши небольшою деревушкою. Генерал-майор Лаптев мгновенно занял оную, но к ней прилежал частый очень лес; неприятель усилился, мы должны были захватить довольно большое пространство и в местоположении совершенно для нас невыгодном.
Я сберегал казаков, но должен был спе́шить часть оных, ибо чувствовал в пехоте недостаток; 4 орудия артиллерии служили нам величайшим пособием, и мы прошли трудное место. Огонь был жестокий, и неприятель имел дерзость броситься в шашки на одну егерскую роту. Казаки поддержали оную и обратили его с уроном.
Впоследствии проложены дороги от селения Беглекой на поля Теплинские мимо возвышения, называемого Гойт-Корт, с вершины коего видна Чечня на большое расстояние. Далее прорублена дорога мимо селения Чертой за речку Джалгу до селения Керменчук и мимо оного.
Жители Керменчука разумели леса свои непреодолимою оградою их свободы и потому не хотели, чтобы к ним проложена была дорога. Они всячески старались отклонить меня от того, и присланные ко мне от общества старшины говорили, что они не могут ручаться, чтобы народ не стал тому противиться. В то же время дано мне знать, что общество просило помощи от соседей.
В таком случае перемена намерения и даже самая нерешительность могла показаться им робостию или недостатком средств с нашей стороны, и потому приступлено к работе. Селение нашли мы совершенно пустым, семейства и имущество скрыты были в ближайших лесах, хозяева домов, не менее 600 человек, были под ружьем при входе в селение.
В ужасном страхе находились они, когда увидели, что направление дороги пошло чрез те самые места, где укрывались семейства, и я не был покоен, опасаясь, чтобы в лесу, где трудно было усмотреть за солдатами, малейший беспорядок не возбудил их к драке в защиту семейств.
Приказано было старшинам находиться при каждой команде, дабы были они свидетелями, что мы никакой обиды, или паче оскорбления, делать им не хотели, и сказать надобно к удивлению, что не произошло ни одного неприятного случая. Рассыпанные по лесу люди находили женщин и детей и поступали с ними ласково, находили имущество и ставили караул для охранения оного. Жители, удивленные подобным обращением, из благодарности угащивали солдат, приуготавливая для них пищу.
