Валентин Бадрак - Стратегии гениальных мужчин

На первый взгляд может показаться, что Маркс в течение длительного периода жизни не выстраивал собственной стратегии, так же как и не имел ясного представления о том, чему он должен посвятить свою жизнь. На самом деле его стремление к необъятной власти находило выражение в параллельном претворении в жизнь двух колоссальных по масштабу намерений.

Первое заключалось в том, чтобы во что бы то ни стало завладеть безраздельным вниманием политиков и специалистов в близких к политике областях. Прежде всего, вырастая в их глазах как крупный теоретик и неординарный мыслитель, Карл Маркс намеревался распространить свое влияние на широкие слои общества. Неотъемлемым механизмом внедрения марксовских утверждений в сознание обывателя должна была служить журналистика. И действительно, она с собачьей верностью работала на Маркса даже тогда, когда он уже вырос в своих аналитических изысканиях до уровня титана. Однажды освоив это ремесло, Маркс постоянно пользовался средствами массовой информации как промежуточным звеном в искусно отлаженном цикле продвижения своих идей. Он стремился к тому, чтобы манипулировать сознанием наиболее развитой части общества – интеллектуалов, которые должны были продвигать его идеи дальше в глубь общества. Правда, стоит заметить, что Маркс не преувеличивал мощи газет, отдавая предпочтение глобальным работам, призванным отвечать на ряд ключевых вопросов. Когда сотрудничество с газетами становилось обременительным, он просил подключиться к написанию статей Фридриха Энгельса. Исследователи утверждают, что значительная часть подписанных Марксом газетных материалов была написана именно его соратником и ближайшим другом, который жертвовал частью своего авторитета в пользу непревзойденного стратега.

Вторая часть избранной стратегии заключалась в том, чтобы практически внедрять разработанные идеи при непосредственном контакте с тщательно отобранными из людской массы посредниками. Но часто она оказывалась для Маркса малопригодной. Чрезвычайно тяжелый в общении, беспощадный критик всего, что не совпадало с его мнением, а порой и просто редкий нахал в будничной жизни, он, как оказалось, просто не выносил людей. Порой Марксу просто доставляло удовольствие уничтожать их своим мощным крупнокалиберным интеллектом, что почти неминуемо приводило к разрыву навеки. Поэтому первые попытки возглавить и эффективно управлять Организацией оказались если не тщетными, то малоэффективными. Хотя нет сомнения и в том, что Союз коммунистов сыграл в жизни разработчика революций уникальную роль. Сформулировав для своей Организации глобальную цель в виде «свержения буржуазии» и установления «власти пролетариата», Маркс пытался руководить ею преимущественно дистанционно, рассылая директивы в лучшем случае с Энгельсом. Он был слишком замкнут и слишком практичен одновременно. Тратя же поневоле уйму времени на решение административно-организационных проблем, он слишком скоро осознал, что такие темпы преградят путь быстрому появлению и проникновению в общество его глобальных аналитических исследований. Работа с людской массой оказалась крайне неблагодарной: Маркс погряз, кроме всего прочего, в судовых процессах и внутренних разборках, не приносивших ничего, кроме разочарований и опустошенности.

Главным, что он вынес из первого периода работы с Организацией, стал «Манифест коммунистической партии». Это лаконичное и в то же время чрезвычайно емкое программное изложение действий Организации оказалось монументом Марксу и Энгельсу, поскольку в один момент вывел их в ранг основоположников-теоретиков развивающегося движения. «Манифест» вышел за двумя подписями, хотя его написал один Маркс, поступивший довольно расчетливо, потому что не только навсегда втянул друга в свое Дело, но и фактически обязал помогать ему в течение всей оставшейся жизни.

На этот период жизни Маркс определился, четко решив для себя, что наиболее выигрышной деятельностью будут теоретические исследования, анализ и генерирование идей. После «Манифеста» он понял, что этот путь гораздо более эффективный и более приемлемый для его природы. Лучше за пультом управлять человеческими умами, завладевая ими постепенно и безраздельно, чем пытаться строить неуклюжие массы на баррикадах. Если верить историку Кирку Уиллису, к тридцати двум годам Маркс совершенно отказался от формирования живых последователей своих идей в среде пролетариата, зато совершенно точно сформулировал для себя усовершенствованный план действий – «интеллектуальный разгром классической политэкономии». Другими словами, Маркс оказался способным самокритично и непредвзято оценить свою предыдущую деятельность и быстро скорректировать свой жизненный курс, сформировав новую стратегию реализации идей. Он решил сделать из себя великого пророка, предсказателя грандиозных потрясений общества и изменений существующего миропорядка. И неизменно верный Энгельс его полностью поддержал, уже через несколько лет называя партии «стадами ослов» и считая абсолютно неприемлемым для себя и для Маркса серьезные связи с какими-либо общественными или политическими течениями.

Однако на деле существовало еще слишком много дополнительных препятствий, мешавших Марксу без остатка отдаться упоительной работе. Вырабатывая новые подходы к объединению политики и экономики, он продолжал сумбурно и непостоянно работать в различных журналах. Всегда до тех пор, пока обеспокоенные власти не изгоняли его страны. Лишь после того как он, сменив несколько неуютных пристанищ в Европе, смог наконец осесть в Лондоне, Маркс твердо решил уменьшить революционный бунтарский пыл, оставить попытки руководить Союзом коммунистов и сосредоточиться на создании основополагающих емких творений. Это имело ключевое значение – Маркс оставался человеком действия, напрочь отвергая какие-либо мечтания.

Кроме того, в обыденной жизни Маркса присутствовало слишком много интриг и бесшабашного пьянства. Впечатляющие разрядки в пабах все же оставляли слишком заметный след на темпах работы. И на более чем скудном семейном бюджете. Пожалуй, вследствие этого искусительного расслабления и особенно из-за почти непрерывного растрачивания сил на непримиримую борьбу с ветряными мельницами в виде оппозиционеров марксовским идеям в рядах коммунистов и просто недоброжелателей, работа вовсе застопорилась бы (создание «Капитала» и так растянулось почти на полтора десятилетия). Если бы не два существенных «но»… Во-первых, он компенсировал своей уникальной работоспособностью большую часть временных потерь. А во-вторых, он напрочь отказался думать об исполнении обязанностей главы все разрастающегося семейства в нормальном понимании этого слова. Этот могущественный аналитик просто не желал думать о необходимости улучшить благосостояние семьи. Вернее, он твердо решил закрыть финансовые бреши за счет чего угодно, но только не собственной работы. Часть средств он получал за свои книги и статьи, часть выбивал из богатых родственников или получал в виде завещаний от них. Но этого никогда не хватило бы, чтобы оплатить даже часть амбициозных запросов самого Маркса. Львиную долю вечно недостающих денег он периодически получал от доброго друга Энгельса, который, работая в торговой сети своего состоятельного отца, тайно субсидировал непримиримого основателя коммунизма. К этому стоит добавить, что Маркс без каких-либо угрызений совести превратил свою жену Женни – некогда привыкшую к уюту и роскоши романтическую баронессу фон Вестфален – в феноменально неприхотливую женщину. В женщину-соратника, которая вскоре заменила ему секретаря и помощника, став одной из тех немногих людей, кто был способен разобрать крайне путаный почерк Маркса. Главное – ему удалось приспособить окружающий мир под удовлетворение своих часто нескромных потребностей. Конечно, Маркс отчаянно пытался, насколько это было возможно при нищенских доходах, дать своей любимой Женни возможность отдохнуть на берегу моря или, используя другие хитрые механизмы, напомнить ей, что она женщина знатного рода. Но только без ущерба для его работы, которая была всем. С того момента, когда Маркс непосредственно прикоснулся к формированию своей идеи и, тем более, к поиску эффективного пути для решения поставленных перед собой задач, ему стало решительно безразлично, что творится с окружающим его миром и находящимися возле него людьми. Лишь изредка вопли семьи, почти всегда находящейся на грани нищеты, отрывали Маркса от полуреального мира и на непродолжительное время возвращали к действительности. Этого человека не остановила даже гибель четверых детей, которых дикое нищенское существование в Лондоне если и не убило, то, безусловно, незримо способствовало фатальному развитию болезней. Детская смертность в семье Марксов – это в большей степени результат, вызванный удивительной одержимостью и эгоцентризмом отца семейства, его отношением к жизни и к окружавшим его людям. Если подвести общую черту под действиями Карла Маркса по отношению к окружающим, то его позицию можно трактовать не иначе как энергетический и ресурсный вампиризм. Себя он считал ВСЕМ, весь остальной мир – НИЧЕМ!