Карл VII. Жизнь и политика - Филипп Контамин
Фасон шляпы (сделанной из войлока, хотя в некоторых источниках говорится, что король любил носить шапки из меха бобра) с характерными зигзагообразными узорами, которая присутствует на трех портретах Карл VII, позволяет сделать предположение, что все они были написаны в один и то же период. Но в какой именно, как в карьере Жана Фуке[825], так и в жизни короля? Во-первых, часть датировки дает дендрохронологический анализ деревянной панели, на которой нарисован портрет, хранящийся в Лувре. Панель изготовлена из дуба, срубленного между 1436 и 1446 годами, а доскам требовалось время (обычно несколько лет), чтобы высохнуть и стать пригодными для использования. Во-вторых, рентгеновские снимки, сделанные в 1971 году в исследовательской лаборатории Музея Франции, показывают, что этот портрет был сделан путем частичного наложения на другую картину, которая содержит "изображение, точно соответствующее по своим контурам и размерам" диптиху "Мадонна Мелёнская", заказанному Этьеном Шевалье. Видимо, Фуке, торопившийся выполнить королевский заказ, "повторно использовал панель, которая уже была расписана и, по-видимому, находилась недалеко от завершения". Известно, что Мелёнский диптих был завершен в 1456 году или около того, и это дает нам следующую хронологию: Фуке начал писать диптих около 1454 года, прекратил работу над ним через несколько месяцев и завершил его только в 1456 году. Таким образом, портрет Карла VII можно датировать 1455 годом, когда эпитет "победоноснейший", появившийся в 1445 году, стал широко распространенным и уже устоявшимся. Однако эта хронология может быть оспорена двумя аргументами: 1. Можно предположить, что надпись на портрет была добавлена позже, например, около 1460–1461 годов; 2. Отсутствие морщин на лице короля, указывает на мужчину в возрасте сорока, а не пятидесяти лет. При всем том, 1455 год, к которому склоняется большинство специалистов, все же можно принять, ведь Карл VII мог попросить художника изобразить себя более молодым.
В любом случае, это не главное. Важно то, что это большой реалистичный портрет, написанный по оригинальной геометрической формуле, которую Жан Клуэ позже использовал для своего портрета Франциска I, не содержит никаких атрибутов королевских власти, ни брошей, ни ожерелий, ни перстней на пальцах, только цвета, любимые Карлом VII (белый шторы, красные жакет и бахрома в верху картины, зеленый фон). Король показан как весьма простой человек, а гордая надпись вверху портрета заметно контрастирует с унылой внешностью персонажа. Можно было бы удовлетвориться только словами "Карл VII, король Франции". Но, возможно, необходимо было показать, что этот человек, лишенный какого-либо природного сияния, с невыразительным взглядом, мешками под глазами, длинным носом, искусственно увеличенным телосложением, был в то же время "победоноснейшим королем", благодаря чудесному повороту колеса Фортуны, которое, по мнению теологов того времени, носило имя Божественного провидения[826].
Сохранилась также статуя Карла VII на его гробнице в Сен-Дени. Считается, что эта статуя и гробница, частью которой является и статуя Марии Анжуйской, выполненная Мишелем Коломбом и его подмастерьями по заказу королевы, была завершена примерно в 1465 году. Рассказывали, что Мишель Коломб использовал посмертную маску короля и манекен, изготовленный Пьером Энне, для его похорон. После разрушения королевских гробниц в 1793 году, статуи, короля и королевы, были восстановлены Александром Ленуаром. В XIX веке они подверглись довольно значительной реставрации, что не мешает им представлять "реалистичное" изображение королевской четы, а на лице Карла VII можно даже заметить следы усталости[827].
Словесные портреты короля
Существует три описания внешности короля, но все они довольно краткие. Первое из них принадлежит Тома Базену, интересное еще и тем, что, как пишет автор во вступлении к своей Истории Карла VII, он часто видел короля и имел с ним много бесед в течение последних десяти лет его царствования: "Король Карл был среднего роста, с приветливым лицом, довольно изящный, его плечи были такими, какими они должны быть, но его ноги были тонкими. В длинном платье его вид был почти элегантным, но когда он был в коротком платье, что чаще всего и было, используя зеленую ткань, худоба его бедер и ног, опухших в коленях и как бы скрюченных, придавала ему несколько деформированный вид"[828]. Короче говоря, король не был атлетически сложен, а его походка была довольно неуклюжей, хотя он не имел никаких телесных дефектов. По словам бургундского хрониста Жоржа Шатлена, которому, хоть и реже, но также довелось видеть Карла VII, он "не был одним из самых выдающихся людей, так как был очень худ, тщедушен и имел весьма странную походку". Далее автор добавляет, что король был бледен, но "достаточно красив" [приятен наружностью], умел "красиво и очень учтиво изъясняться" и к тому же обладал "величественной осанкой"[829]. Пьер де Фенин писал, что король был "прекрасным государем и хорошим собеседником для всех людей"[830], что очень лестно, но если принять во внимание, что этот хронист умер в 1433 году, то получается, что он имеет в виду 30-летнего Карла VII. Примерно в это же время жители Шалона написали жителям Реймса, чтобы убедить их повиноваться Карлу, что у него прекрасная осанка. Вполне вероятно, что Анри Боде, который в молодые годы был сторонником Дофина Людовика, также имел возможность лично встретиться с Карлом VII, например, во время Прагерии. Поэтому его оценка может быть прямым свидетельством: король "был человеком прекрасного телосложения, довольно упитан, с сангвиническим цветом лица, характером скромным, мягким, любезным, добродушным, щедрым но не расточительным"[831].
Оценка царствования Карла VII его современниками
В этом плане заслуживают внимания оценки двух авторов, поскольку они довольно далеко продвинулись в понимании значения царствования. Первый автор, это Жорж Шатлен, для которого король был "непостоянным" человеком, что привело к множеству неудачных перемен во властных кругах и появлению "лиг" и "банд" в его окружении. Хронист пишет: "Из всех пороков, при дворе наиболее распространенными были три: непостоянство, недоверие и зависть"[832]. В не столь далеком прошлом, когда была популярна характерология, такое мнение называли бы вторично-пассивно-эмоциональным. Вторая оценка дана Антуаном де Ла Салем в трактате Древние турниры и ратные подвиги (Des anciens tournois et fais d'armes), который он посвятил в 1459 году Жаку де Люксембург-Линьи, сеньору де Ришбуру, будущему рыцарю Ордена Золотого руна, а позже, после перехода на службу к французскому королю, кавалеру Ордена Святого Михаила. Ссылаясь на Книгу воинской дисциплины (Livre de discipline de chevalerie) Флавия Вегеция, автор напоминает, что долг любого капитана — заставить солдат себе подчиняться и наказывать непокорных: "И всякий, кто поступит иначе, нанесет ущерб не только своей чести но и жизни, потому что из-за отсутствия подчинения и невозможности наказать осмелившихся не повиноваться, власть короля Карла VII в его королевстве оказалась в великой опасности, и только Бог по Своей благой милости помог ему"[833]. Эти слова относятся как к тому, что будучи Дофином, Карл восстал против своего отца, так и к его чрезмерной снисходительности к виновным в серьезных проступках. Долгое время он был не в том положении, чтобы ему беспрекословно подчинялись или безропотно принимали наказания. И когда, наконец, он уже мог наказывать провинившихся, он делал это, с большой осторожностью и почти всегда щадил
