Гай Юлий Цезарь - Разделяй и властвуй. Записки триумфатора

Ты, наоборот, обладаешь славой и высоким положением отца и сам по себе в достаточной степени наделен величием духа и энергией. Неужели же ты не сделаешь усилия и не отправишься к отцовским клиентам потребовать помощи себе, государству и всем порядочным людям?

Возбужденный этими словами весьма авторитетного человека, молодой Помпей отправился из Утики в Мавретанию с тридцатью кораблями всякого рода, часть которых была снабжена медными носами. Он вступил в пределы царства Богуда[324] и налегке, с двухтысячным войском из рабов и вольноотпущенников, частью безоружных, частью вооруженных, стал подходить к городу Аскуру, в котором стоял царский гарнизон. Горожане дали ему приблизиться только к самим воротам и к стене, затем вдруг сделали вылазку, смяли и обратили помпеянцев в паническое бегство и разогнали их в разные стороны к морю и на корабли. После этой неудачи Гн. Помпей Младший ушел оттуда со своей эскадрой и, не подходя более к африканскому берегу, направился со своими кораблями к Балеарским островам.

Тем временем Сципион с недавно упомянутыми войсками двинулся в поход, оставив в Утике большой гарнизон, и прежде всего разбил лагерь в Адрумете. Пробыв там несколько дней, он выступил ночью и соединился с Лабиэном и Петреем. Они разбили общий лагерь и стали в трех милях [от Цезаря]. Тем временем их конница разъезжала вокруг Цезаревых укреплений и перехватывала тех, кто выходил из лагеря за фуражом или за водой; таким образом она удерживала всех противников в их укреплениях. Вследствие этого цезарианцы стали терпеть страшную нужду в провианте, так как не было еще подвоза ни из Сицилии, ни из Сардинии, и по времени года корабли не могли без риска пускаться в море; вообще во всех направлениях Цезарь занимал не более шести миль африканского материка и, помимо всего прочего, страдал от недостатка фуража. В этой крайности ветераны и всадники, проделавшие много войн на суше и на море и часто страдавшие от опасностей и подобной нужды, стали собирать на берегу морскую траву, промывали ее в пресной воде и таким образом поддерживали жизнь своих голодных животных.

Царь Юба, узнав о таком затруднительном положении Цезаря и о малочисленности его войска, решил не давать ему времени оправиться и увеличивать свою военную мощь. Поэтому он собрал большой отряд из конницы и пехоты и быстро двинулся из своего царства на помощь союзникам. Тем временем П. Ситтий[325] и царь Бокх соединились и, узнав о выступлении Юбы, направились со своими войсками в его сторону, причем взяли после немногодневной осады самый сильный в его царстве город Кирту и, кроме того, два города гетулов. Когда гетулам было поставлено условие оставить город и передать его пустым и они это условие отвергли, то по взятии в плен были все перебиты.

Двинувшись оттуда дальше, Ситтий все время опустошал поля и разорял города. Юба узнал об этом, когда был уже недалеко от Сципиона и его легатов. Тогда он решил лучше позаботиться о себе и о своем царстве, чем из желания помочь другим рисковать быть изгнанным из собственного царства и, может быть, потерпеть двойную неудачу. Поэтому он вернулся к себе, на помощь своей стране и городам, и, боясь за себя и за свое положение, отозвал даже и прежние вспомогательные войска, уже отправленные им к Сципиону, и оставил у него только тридцать слонов.

Так как в провинции существовало сомнение относительно прихода Цезаря и все были убеждены, что это не он, а один из его легатов прибыл с войсками в Африку, то Цезарь разослал тем временем по всем городам провинции письма с извещением о своем прибытии. Тем временем знатные люди бежали из своих городов в лагерь Цезаря и там сообщали о бесчеловечной жестокости его противников. Под влиянием их слезных жалоб Цезарь, до этого думавший выступить из постоянного лагеря со всеми войсками и с вызванными вспомогательными отрядами не раньше начала лета, решил теперь же открыть военные действия против неприятелей и немедленно написал и послал с разведочным судном письма в Сицилию к Аллиэну и Рабирию Постуму с приказом – не теряя времени и не позволяя себе никаких ссылок на зиму и на погоду, как можно скорее переправить к нему армию: провинция Африка, писал он, погибает, и его противники разоряют ее вконец; если не подать союзникам скорой помощи против преступных и коварных врагов, то от Африки не уцелеет ничего, кроме голой земли, не будет даже кровли, под которой можно укрыться.

При этом сам он обнаруживал такую торопливость и нетерпение, что уже на следующий день после посылки писем и гонцов в Сицилию жаловался на то, что войско и флот медлят прибытием, и день и ночь его мысли и глаза были устремлены только на море. И неудивительно: он видел, как выжигают усадьбы, опустошают поля, разграбляют скот, как убивают людей, разрушают города и укрепленные пункты, как казнят или держат в цепях первых в общинах лиц, а их детей насильственно уводят в рабство в качестве заложников. И в таких-то бедствиях малочисленность войска не позволяет ему оказать помощи молящим о защите! Тем временем он продолжал занимать солдат работой по сооружению вала и укреплению лагеря, безостановочно строить башни и форты и опускать в море материал для плотины.

Тем временем Сципион начал следующим образом дрессировать слонов. Он построил две боевые линии: одна, состоявшая из пращников, должна была представлять собой противника и пускать слонам в лоб мелкие камешки; против нее стояли выстроенные в ряд слоны; а за ними была собственно боевая линия, которая точно так же должна была обстреливать слонов камнями и гнать их назад на неприятеля тогда, когда противник начнет бросать в них камни и они от страха повернут на своих. Но это обучение шло с большим трудом и очень медленно: тупоумные слоны трудно поддаются даже многолетней выучке при постоянном упражнении, и, когда их выводят в бой, они одинаково опасны для обеих сторон.

Так действовали оба полководца под Руспиной. В это время комендант приморского города Тапса, бывший претор Г. Вергилий, заметил, что отдельные корабли с войском для Цезаря по незнанию местности и своего лагеря блуждают в разных направлениях; и вот, воспользовавшись удобным случаем, он посадил на имевшееся в его распоряжении весельное судно солдат и стрелков, придал к ним несколько шлюпок и начал гнаться за отдельными Цезаревыми кораблями. Напав на нескольких из них, он был отбит и обращен в бегство, но все-таки не отказался от своих попыток и случайно наткнулся на корабль, на котором были два молодых испанца[326] Титии, трибуны 5-го легиона, отца которых Цезарь выбрал в сенат. С ними был и центурион того же легиона Саллиэн, который осаждал в Мессане[327] легата М. Мессалу и не только обращался к нему с мятежными речами, но и задержал и арестовал деньги и украшения для Цезарева триумфа и по этой причине боялся за самого себя.