Николай Ашукин - Брюсов

Первый раз я попал к Брюсову по его приглашению в связи с выпуском сборника «Лирика». Коттедж на 1-ой Мещанской был уже полон собравшимися. Низкие, чистые комнаты хранят почтительную тишину, несмотря на присутствие свыше двадцати человек. «Сам» — в кабинете, сплошь заставленном книжными шкафами <…> Поднимается навстречу и металлически чеканит сухую любезность.

Не похож ни на знаменитый портрет Врубеля, ни на восторженно-мистическое описание А. Белого («Луг зеленый»). «Американский поэт» новейшей формации так и сквозит из–под «отечественного» почтенного сюртука. И лицо, и сухая живость рассчитанных на эффект манер — все в Брюсове подавляет «грандиозной мелочностью» великолепно ведущейся душевной бухгалтерии. А лицо, «обожженное ветром Аида», двоится между романтикой ореола славы и самоуверенностью в непревзойденности своей «фирмы» солидного комми…

Пока занят наблюдением над незаурядным человеком, сумевшим заставить замоскворецких купцов восторгаться европейской поэзией, вокруг поднимается сдержанное жужжание голосов. Спорят о новом сборнике стихов, как выясняется, принадлежащем творчеству хозяина дома. Но не все еще знают об этом. Брюсов очень ловко скрылся под псевдонимом и, уже зная о Северянине, выпустил сборник «Стихов Нелли», явно желавших предвосхитить успех «демонической» музы Игоря.

Стихи Нелли» вызывают одобрительные споры. Брюсов – как будто не слышит. Наконец, на обращенный к нему вопрос о достоинстве их — бросает два-три критических замечания. Поднимается спор. Брюсов не настаивает на утверждениях, уступая напору двадцати хвалебных отзывов… (Асеев Н. У Валерия Брюсова // Литературная газета. 1967.

15 нояб. № 46).

Я помню, что как-то раз я послал Брюсову шуточный сонет с рифмой на «сердце». Брюсов немедленно сел за стол и ответил мне балладой на ту же рифму.

Вообще, рифму он любил, как игрушки ребенок. Он мог написать целое стихотворение ради одной блестящей рифмы. По-моему, он никогда их не записывал «в запас»; память у него была блестящая. Он неоднократно говорил, что если б его посадили на необитаемый остров, то он обязался бы в год записать все стихи Пушкина со всеми вариантами. Пушкина он действительно знал исключительно, и, сколько мы ни пробовали поймать его врасплох, он, на секунду прикрыв глаза руками, читал без ошибки любое стихотворение. Да и помимо Пушкина он носил всегда в голове тысячи чужих строк и умел в любой момент вынуть из шкатулки то, что ему было надо. Очень уговаривал нас больше читать, «наизусть» читать Тютчева и Баратынского. Одно время он полюбил Каролину Павлову и бредил ее стихами.

Языковым он никогда специально не занимался, но когда издательство Антика [191] «Польза» выпустило под моей редакцией избранные стихи Н. М. Языкова, то Брюсов немедленно указал мне два неизвестных варианта языковских стихов.

Работал Брюсов всегда. Сидел ли он дома за столом, шел ли по улице, сидел ли на заседании — в голове кипела работа. Только этим и можно объяснить то громадное количество произведений, которое он успел написать за свою сравнительно короткую жизнь. Читал он еще больше, чем писал. Я как-то задал ему вопрос:

— Чего бы вы предпочли лишиться: права писать или права читать?

— Конечно, мне труднее было бы не читать.

Валерий Яковлевич успевал перечесть буквально все книги стихов (а в прежние годы их выходило очень много, во всех городах и углах). При этом, если на столе лежала книга известного поэта и начинающего, то Брюсов сначала разрезал и читал молодого. <…> Читал Брюсов очень быстро, внимательно и до болезненности реагировал на все сказанное о нем.

В одной из своих теоретических книжек («Футуризм без маски» < 1913>), защищая положение, что современные поэты не должны писать о природе, так как они ее не знают, я как раз указал на Брюсова, поэта очень точного и все же допустившего ошибки в описаниях природы. В одном стихотворении, описывая рыбную ловлю, Валерий Яковлевич написал:

…льнет рыба к свинцовому грузилу.

Между тем, все рыбаки знают, что рыба на солнце льнет и играет с леской, с поплавком, но никак не с грузилом, которое лежит на дне.

Как-то дожидаясь Валерия Яковлевича (я в то время делал с ним и с поэтессой Львовой перевод стихов Лафорга), я увидал на столе подаренный мною томик «Футуризма». Я начал его перелистывать. Против ряда абзацев были пометки Брюсова, а рядом с «грузилом» было четко написано: «бывает». Я не знал, что бывает? Думал, что Брюсов признал свою ошибку. Когда Брюсов вернулся домой, я спросил его о значении пометки. Он ответил:

– Спрашивал рыбаков. Говорят, что когда пруд не глубок, то рыба играет и с грузилом.

– А вы сами видели, Валерий Яковлевич?

– Если писать только о том, что сам видишь, тогда не надо ни читать, ни говорить с людьми. <…>

Вообще надо сказать, что прямота Брюсова создала ему больше врагов, чем это нужно для одного человека. Брюсов всегда оправдывался:

– В жизни я могу солгать, если это надо; ну как, например, не солгать женщине? Но в поэзии не могу. Если врать в стихах, то не надо писать. Правдивость и мастерство в поэзии часто значат больше таланта. Гений — это искренний талант (Шершеневич В. С. 457—459, 466).

В 1912 году в числе книг, готовящихся Брюсовым к печати, издательством «Мусагет» была объявлена : Павлин из Пелы. Эвхаристикон богу. Автобиография неудачника V века. Перевод в стихах, размером подлинника, с предисловием и историко-литературными примечаниями Валерия Брюсова. <Книга эта издана не была.> (Каталог изд-ва «Мусагет», 1912 г.).

В 1912 году Брюсов объявил о подготовке следующих работ: «Краткий очерк законов русского стиха». (В изд. «Скорпион»). – «Энеида Вергилия». Перевод с латинского гекзаметрами и вступительная статья. (В изд. М. В. Сабашникова). – «Перед сценой. Заметки и соображения зрителя». – «Мой Пушкин. Собрание статей и заметок, посвященных жизни и произведениям А. С. Пушкина». – «Сны человечества. Лирические отражения жизни всех народов и всех времен». – «Девятая Камена. Собрание стихов с 1912 г.» [192] (Библиография Валерия Брюсова. М., 1913. С. 6).

Основная идея «Снов человечества» — отображение лирики всех времен и народов, от наивной поэзии первобытных племен до утонченных претворений сложных переживаний человеческой души наших дней… Размеры «Снов человечества», конечно, колоссальны, — в этот цикл войдет не менее 3000 стихотворений.

– Здание, воздвигаемое мною, — говорил Брюсов во вступительном слове перед чтением «Снов человечества», — так велико, что я не знаю, успею ли я его достроить.