Иван Осадчий - Как это было… К истории Компартии РСФСР – КПРФ

И напротив. По логике Яковлева, неконституционными были действия многих сотен тысяч рабочих, крестьян, солдат и матросов, ставших коммунистами или пошедших за коммунистами и взявших в 1917 году власть в свои руки.

По логике Яковлева, неконституционной была борьба трудового народа России, возглавляемая большевиками в годы гражданской войны и иностранной интервенции.

По логике Яковлева, неконституционными были действия миллионов коммунистов-крестьян, растивших хлеб; рабочих, строивших дома, заводы, фабрики, железные дороги, «кормивших и одевавших страну»; воинов Красной Армии, стойко защищавших Советскую власть, социалистической отечество.

По логике Яковлева, неконституционными были действия сотен тысяч коммунистов-учителей, обучавших и воспитывавших несколько поколений советских людей; десятков тысяч коммунистов-врачей, стоявших на страже здоровья населения страны; миллионов коммунистов – инженеров, техников, ученых, отдававших свой разум, знания и силы на преобразование своей родины, на благо трудового народа.

По логике Яковлева, неконституционными были подвиги миллионов коммунистов, заслонивших нашу державу и все человечество от фашистской чумы; неконституционными были поступки коммунистов – генерала Карбышева и разведчика Кузнецова, молодогвардейцев и Александра Матросова, Юрия Смирнова и Зои Космодемьянской, зверски уничтоженных или замученных фашистами и их подручными.

По логике Яковлева, неконституционным был самоотверженный порыв миллионов коммунистов, возглавивших трудовой подвиг советского народа по восстановлению народного хозяйства, разрушенного фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны.

По логике Яковлева, неконституционными были действия коммунистов, позвавших народ на поднятие целины и строительство БАМа, на покорение Северного полюса и освоение космоса.

Таким образом, по логике Яковлева, неконституционными являются судьбы и дела тридцати пяти миллионов советских людей, состоявших в КПСС, и сотен миллионов, шедших за партией на протяжении всей советской истории.

По логике Яковлева, неконституционными были и все Советские Конституции, лишь на том основании, что в их разработке участвовали коммунисты и независимо от того, что Конституции принимались после их всенародного обсуждения высшими представителями органов страны.

А была ли конституционной деятельность самого Яковлева, многие годы являвшегося не рядовым партаппаратчиком, а виднейшим идеологом Центрального Комитета КПСС, в последние годы входившим в узкий круг горбачевских политиков – «прорабов» перестройки?

Была ли конституционной деятельность Яковлева в период антисахаровской кампании? Была ли конституционной позиция Яковлева в отношении Даниеля и Синявского, многих других диссидентов?

Была ли конституционной позиция и роль Яковлева в «нормализации» положения в Чехословакии после ввода туда союзных войск Варшавского Договора? Кстати, эта роль его была отмечена тогда высокой государственной наградой.

Была ли конституционной известная статья Яковлева «Против анти-историзма», в которой подвергались жесткой критике деятели литературы, и после публикации которой следовало в то время ждать репрессивных мер в отношении их как инакомыслящих?

Была ли конституционной деятельность Яковлева по активной поддержке прибалтийских и закавказских националистов и сепаратистов, разрушавших Советский Союз, разжигавших национальную рознь и вражду?

Наконец, была ли конституционной роль Яковлева, как соучастника создания Фонда Горбачева за счет средств насильственно прекращенной и запрещенной КПСС и Компартии РСФСР?

Нет ни грана правды и в утверждении Яковлева, что «реформаторское крыло всегда было в партии, но оно всегда было в меньшинстве и боролось с позиции слабости. И, в конечном счете, – проигрывало».

Так ли это? Можно было бы согласиться, что не всегда побеждало, но ведь реформаторское меньшинство и не всегда было правым в своих взглядах и действиях.

Разве не реформаторская линия победила в начале двадцатых годов, когда на смену политике «военного коммунизма» пришла новая экономическая политика?

Разве не реформаторская точка зрения победила, когда уже 1930-м году были осуждены партией «искривления партлинии в колхозном движении»?

Разве не реформаторская линия победила на ХХ и XXII Съездах КПСС, когда были осуждены массовые репрессии, имевшие место в 30-е годы, и взят курс на развитие внутрипартийной и советской демократии?

А разве не о том же говорит принятие XXVIII Съездом КПСС Программного заявления «К гуманному, демократическому социализму», выдвижение в качестве официальной политики лозунгов «Больше демократии! Больше социализма!»; взятие курса на совершенствование политической и экономической системы, на коренное реформирование управления, на переход КПСС к методам политического руководства, отказа от подмены государственных органов власти, отмена статьи шестой в Конституциях СССР и РСФСР, касающихся ее места и роли в советском обществе?

И разве не по этим реформаторским силам был нанесен сокрушительный удар лжедемократами, оказавшимися у власти после августовских событий 1991 года, в самом разгаре реформаторских преобразований, при прямом попустительстве и даже одобрении со стороны группы Горбачева-Яковлева?

И последнее. Председатель Конституционного Суда постоянно напоминает участникам процесса, что Суд рассматривает вопрос о конституционности партии на момент издания указов Президента РФ о прекращении ее деятельности. Речь Яковлева – прямое нарушение этих установок. Все это вызывает большую тревогу за исход Суда, за возможность вынесения им справедливого конституционного решения»…

По принципу обращения к «кумранским рукописям» противная сторона действовала и в представлении обвинительных документов против КПСС.

Вскрыв «Особую папку» и сняв гриф «совершенно секретно» из документов Политбюро и Секретариата ЦК КПСС, противная сторона день за днем, практически на протяжении всего процесса заваливала столы Судей сотнями и тысячами «обличительных» документов против КПСС, которые должны были показать ее неконституционную деятельность. Особенно усердствовали в этом А. М. Макаров и С. М. Шахрай. Многие заседания Конституционного Суда начинались с их обращения к Председателю Суда «приобщить к делу новые документы».