Беназир Бхутто - Дочь Востока. Автобиография.

Мы обманывали Зию, а ребенок обманул нас всех. По нашим расчетам ему положено было появиться на свет в середине октября, но Господь благословил нас им на пять недель раньше. Таким образом, сын мой предоставил мне достаточно времени, чтобы более или менее оправиться к началу предвыборной кампании, к середине октября.

Ребенок родился меньшего роста, чем я и мои братья, однако, благодарение Богу, крепким и здоровым. Сразу после его рождения Асиф прошептал ему в ухо азан, мусульманский призыв к молитве. Асиф не мог оторваться от сына, и я радовалась, что мой ребенок, как и я, узнает счастье отцовской любви.

На Клифтон, 70, посыпались поздравительные телеграммы, письма, открытки. Цветочные и кондитерские лавки города не успевали подвозить товар. Дом завалили тортами с глазурью цветов ПНП. Мы отправляли их, а также и цветы, политическим заключенным в тюрьму Карачи, персоналу и пациентам больниц и в дома наших мучеников. Асиф послал сласти в сиротский приют, находящийся возле его ипподрома. В газетах статьи, статейки и карикатуры: «Младенец одурачил президента!» Я откладываю их для сына, когда подрастет, ознакомится.

Все хотят получить фото нашего ребенка, включая и иностранных репортеров. Асиф, однако, колеблется, протестует, возмущается тем, что ничего в нашей жизни не остается личного. Но запросы множатся, Асиф соглашается, и мы выпускаем официальное фото. Когда я впервые после рождения ребенка летела в Ларкану, один из пассажиров подошел и заговорил о моем малыше. Он вынул бумажник и продемонстрировал мне этот наш семейный снимок.

Поскольку ребенок оказался «досрочным», с именем мы не успели определиться. Я получила множество писем с предложениями назвать сына в честь моего отца. Но в Пакистане право назвать ребенка в честь деда переходит по мужской линии, и я не хотела нарушать устоявшейся традиции.

Сначала я хотела выбрать имя погибшего брата, Шах Наваз. Но когда кто-то сказал мне: «В следующий раз увидимся, когда Шах Наваз уже родится», — у меня замерло сердце. Я вдруг увидела распростертого на полу мертвого брата и поняла, что не смогу жить, каждый раз вспоминая эту сцену, когда при мне назовут имя моего сына. Асиф предложил имя, его мать, моя мать. Все три хорошие, я не возражала. Предложила проконсультироваться со специалистом по религии, чтобы выбрать наиболее весомое и значимое. Нам ответили, никого не обидев, что все три имени хорошие, знаменательные и весят совершенно одинаково.

И вдруг мне в голову пришло имя Билавал, производное от Бил Авал, что означает «нет ему равных». В Синдхе жил когда-то святой Махдум Билавал, боровшийся против притеснителей. Одного из предков Асифа звали Билавал. Кроме того, значение этого имени сопоставимо с моим, означающим «нет ей подобных, несравненная». Таким образом, имя несло в себе связь с отцом, с матерью, а также с культурой и историей страны. Все со мной согласились, и ребенка назвали Билавал.

Пролежав после операции пять дней, я вернулась к работе, хотя вверх и вниз по лестнице меня приходилось носить на стуле. Нас, однако, не оставляли сомнения, что выборы состоятся в срок. Да и что они вообще состоятся.

Неожиданные опустошительные наводнения поразили окраины Лахора 27 сентября, смывая людей, дома и скот. Всеобщее возмущение вызвали преступные действия назначенной еще Зией провинциальной администрации, без всякого оповещения взорвавшей плотину, защищавшую густонаселенную беднотой местность, чтобы уберечь от наводнения гораздо менее населенные богатые районы города.

Вода, однако, все равно продолжала подниматься, отрезав Лахор и другие местности Пенджаба почти на две недели, погубив 200 тысяч голов скота и урожай на полумиллионе акров в четырнадцати округах. ПНП Пенджаба обеспечила временными убежищами, пищей и водой тысячи пострадавших, потерявших все имущество. Перед лицом стихии и преступной халатности администрации можно было ожидать отсрочки выборов и введения военного положения, но армия снова отказалась выполнить заказ последышей Зии и настояла на проведении выборов согласно плану.

Еще один удар по выборам нанесли 29 сентября террористы. В Хайдарабаде тридцать бандитов с закрытыми физиономиями, вооруженных пистолетами-пулеметами и штурмовыми винтовками АК-47, одновременно открыли огонь по гражданскому населению в нескольких пунктах районов, населенных преимущественно мухаджирами (синдхами, патанами и пенджаби). Убивали всех без разбора, не интересуясь личностями убитых, бойня имела целью разжигание этнического конфликта. Через девять часов то же самое повторилось в Карачи. Здесь убийцы прочесали район, населенный синдхами, убивая всех встречных. Они остановили автобус и перестреляли всех пассажиров. Убитых оставили после себя 240, раненых 300. В Хайдарабаде и в Карачи был объявлен комендантский час, школы и торговые точки прекратили работу.

Мне стало нехорошо, когда я об этом узнала. Кто стоял за бандитами? Пакистан — традиционная жертва международных интриг, нельзя исключить провокацию извне с целью дестабилизировать страну. Однако и внутренних противоречий у нас чрезмерное множество. В частности, никак не могли мы исключить — а многие в этом и не сомневались — наем дакойтов временным правительством с целью ввергнуть страну в хаос этнической резни и вынудить армию ввести военное положение. Но армия снова проявила завидную выдержку, лишь патрулируя оба пострадавших города с целью сохранения стабильности и предотвращения беспорядков.

Пятого октября Верховный суд признал справедливость моей конституционной петиции, оспаривающей директиву Зии о проведении выборов на беспартийной основе. Полный состав суда, двенадцать судей, в присутствии забившей зал публики принял решение, согласно которому все политические партии имели право на участие в выборах и политические символы на пунктах для голосования сопоставлялись именно с партиями, а не с индивидами. Временная администрация приняла это решение суда без возражений. Что еще могли они сделать без своего хозяина и перед лицом всей мировой общественности? По всей стране прокатились спонтанные демонстрации, люди радовались своей победе.

Однако чувство личной безопасности, охватившее меня после смерти Зии, вскоре угасло под воздействием возобновившихся с приближением выборов угроз. Перехватили письмо, написанное вроде бы одним из лидеров афганских моджахедов Гульбеддином Хекматьяром. В письме он давал указание своим людям устранить Беназир Бхутто. Известно было, что Хекматьяр поддерживает тесные контакты с пакистанской разведкой, так что по ее настоянию, разумеется, мог отдать приказ о моем убийстве. С другой стороны, фальшивое письмо могло быть подброшено противниками Хекматьяра, чтобы снять с себя ответственность за мое убийство и бросить тень на Хекматьяра.