Николай Черкашин - Я - подводная лодка !

На ужин - манная каша с вишневым вареньем. Это называется - вспомним родной детский сад.

На карте у штурмана в такой невероятной близости от нас - Везувий, Неаполитанский залив, остров Капри, Сорренто. Везувий обведен красным кружком как морской ориентир. Чуть ниже - полигоны итальянских подводных лодок. Туда нам соваться не след.

Диалог в центральном посту по "каштану" (глубина 80 метров, вахтенный офицер старший лейтенант Ишеков):

- Центральный! - запрашивает шестой отсек. - Прошу нагрузить ВСД (воздух среднего давления) на гальюн.

- Что, уже полный?! Два часа, как продували!

- Полный...

- Чего вы такого нажрались, что вас несет, как...

- Так манная каша ж была...

- У, идолы... Дристуны несчастные.

Но воздух среднего давления на гальюн шестого отсека все-таки подают.

Слушаю пленку, на которую радисты записали с "Волны" последние новости: Ирак готовится ввести войска в Ливан. Положение обостряется ещё больше. Заявление Советского правительства по Ливану.

Горячо ходить у чужой войны. Американский разведкорабль "Либерти" доходился до удара по нему израильской авиации: около сорока трупов и свыше сотни раненых.

Встретил у Бунина строчку: "Большая муфта. Бледная щека". Минут пять гадал, как это "муфта" - шинно-пневматическая наша муфта - могла попасть в бунинский словарь. Потом вспомнилось: муфта - это деталь женской зимней одежды - эдакий меховой чехольчик сразу на две руки. Глубоко же погрузилась в меня подводная лодка.

Зудящее завывание какого-то штурманского прибора. Как много ещё не названных здесь, на лодке, звуков, не обозначенных словом ощущений вещей, состояний...

Матросам проще. Дизель-компрессор прозвали "поросенком", а реф-машину - "маруськой".

- Что это за прибор? - спрашивает мичман молодого матроса.

- Этот... Как его?... Напряжометр!

- Сам ты жометр! Вольтметр это, ясно?!

Жора Симбирцев обращается к замкомбрига с вопросом:

- Товарищ капитан 2-го ранга, а знаете, почему в стране каракуля не хватает?

- Почему?

- Полковников и генералов больше, чем баранов.

- Да ты, старпом, вольнодумец! - смеется замкомбрига.

Ждем смену района. Но пока не дают никакого смещения. Ночью били форсированную зарядку. Бедная батарея. Не терпит она никакого насилия.

Эфир забит арабскими голосами. Он похож на восточный базар.

По ночам я вспоминаю все то, о чем недосуг было вспомнить за последние двадцать лет. Метод концентрации памяти дает свои плоды.

Мы уже во втором позиционном районе. До Неаполя всего 70 миль.

В нашей службе есть что-то от фантастической войны будущего человека с машинами-киберами. Подводник не ходит в атаку так, как ходили во все времена, - с наганом в одной руке и саперной лопаткой в другой. Подводник никогда не видит своего врага в лицо. Но чаще всего его жизни угрожают (по крайней мере в мирное время) механизмы, агрегаты, окружающие его сплошной толпой, ежесекундно готовые убить его электроразрядом, выхлестнувшим откуда-нибудь огненным форсом, струей сверхдавления, газом, убить осколком разлетевшейся шестерни... Не на амбразуру дота бросается подводник, но на хлещущие из свища в трубопроводе струю раскаленного масла, на пробоину, пламя...

Враждебность машин, не очеловеченная разумными действиям живого противника, - враждебность ярая, стихийная, чаще всего неожиданная, - вот чему приходится противостоять нам, подобно героям мрачных луддистских фантасмагорий. Враг ещё может проявить снисходительность, пощаду. Машина никогда!

Сегодня до чая - изучение книжек "боевой номер". Механик на чучеле своего варана сделал татуировку: "Нет в жизни щастя". Кроссворды в кают-компании разгадываются сообща и потому предельно быстро. За географию отвечает штурман, за медицину - доктор, за технику и физику - механики, мне же приходится держать ответ за литературу, историю и даже балетно-оперное искусство.

Мы прошли к своей нынешней позиции тем путем, каким римляне ходили на Карфаген.

Командир жалуется на боли в сердце. Подозревает предынфарктное состояние. Каждое всплытие машет руками - для моциона, но это ему мало помогает. Нервное перенапряжение, стрессы, курение, затхлый, слабоокислороженный воздух кого угодно доведут до инфаркта...

На большой приборке доктор поругался с командиром электротехнической группы Дубовским. Доктор обвинял его: он как вахтенный механик виноват в том, что в отсеках повышенное содержание углекислоты, что лодку плохо вентилируют, что во втором отсеке недоснарядили целую банку регенерации. Дубовский всячески огрызается, раздосадованный тем, что им командует доктор. Но док старше его по званию и должности - он капитан и начальник службы, а Дубовский только старший лейтенант и командир группы. К тому же доктор - ветеран многих боевых служб и даже орденоносец. А главное, прав по существу дела. Все это делает перепалку особенно острой. Пришлось вмешаться и урезонить обе стороны.

В Тирренском море - свои ориентиры. В лоции замелькали рисунки приметных знаков - вот купол оперного театра с вазоном на вершине - это Палермо, нечаянный побратим нашего Полярного, колонны со статуями, монастыри, башни древнеримских фортов, конусы вулканов. Эх, увидеть бы все это в натуре...

Признак приближения северо-западного ветра в Сиракузах - скопление облаков в форме башни над вершиной вулкана Этна. Мы находимся в зоне вулканической деятельности. Не хватало ещё угодить нам в подводное землетрясение.

"Маре Тиррено" глубоководно. В 3-5 милях от берега начинаются стометровые глубины. Цвет воды - голубой и предательски прозрачный. Почти как в заливе Сидра. Грунт - ил, песок, местами камень и глина. В районе вулканов - пемза.

С острова Корсика вывозят сыр рокфор.

Всех беспокоит выход "Нимица" из Неаполя. Наша позиция как раз у него на пути. Не хотелось бы попадать под его охранение. Вон лодку Коньшина уже засекли в Балеарском море. Правда, не враги, а наша спецслужба. Но неприятности будут те же.

У "Нимица", правда, есть иной маршрут - через Мессинский пролив. Бог даст - пронесет.

У командира на зарядке батарей новая песня:

Была бы только ночка,

Да ночка потемней.

Была бы только плотность,

Да плотность поплотней...

Плотность, разумеется, электролита в аккумуляторных баках.

Живешь в постоянном ожидании беды. И абсолютно никаких гарантий, что она не случится. Сердце к вечеру начинает покалывать. Работает оно в диапазоне от кофеина до валокордина.

Сегодня бьем зарядку. Ночь по-осеннему черна. Научился находить созвездия Овна и Андромеды. Арктур - это альфа Волопаса...

Вспоминали Полярный. Гадали на мостике, в какую казарму нас поселят по возвращении. Наверное, на Шипку. Хоть и высоко, но хорошо - быстро сбросим лишний вес. Оттуда и вид на гавань очень красивый. Лишь бы вернуться... А пустят нас в гавань только утром, часов в 10, чтобы встречающее нас начальство успело отдохнуть и привести себя в порядок...