Флот в Белой борьбе. Том 9 - Сергей Владимирович Волков
Англичане передали «Европу» 18 июля. Это был наливной пароход тысячи на три тонн, двухвинтовой, с ходом до двенадцати узлов. В ту пору «Европа» была вооружена двумя расстрелянными 6″ пушками устаревшего типа, с дальностью около 70 кабельтовых. Имелся прожектор, радиотелеграф, дальномер, переговорные трубы. Мостик был защищен от осколков. Командовал «Европой» лейтенант Мацылев, а на судовые вакансии расписали следующих офицеров: лейтенант Дукш-Дукшинский514, мичманы Аамсаков515, Павлов, Янкович516, Соколов517, механик капитан по адмиралтейству Косов, механик коммерческого флота Яксич, мичманы военного времени Костюченко518, Шитц519, Ющенко и капитан дальнего плавания Кулис.
Вслед за передачей «Европы» англичане покинули и остальные корабли, стоявшие теперь недвижимыми у стенки в Петровске. Если бы большевики только знали, что в море они могли встретить одну «Азию» и «Арага», возможно, тогда историю Каспийской флотилии пришлось бы закончить настоящей страницей.
Канонерская лодка «Надежда»
17 июля мы приступили к работам по креплению корпуса для двух 4″ пушек и одной 40-мм зенитки (пом-пом), а 1 августа, опробовав артиллерию, установив прожектор и дальномеры, выкрасившись в шаровый цвет, вышли в свой первый поход на смену «Арага». Тяжело приходилось последнему. В районе Логани он сдерживал натиск красных колесных пароходов, пытавшихся блокировать и обстреливать фланг армии и самую Лагань, взятую уже к тому времени казаками генерала Драценко и превращенную в базу всего астраханского фронта. Постоянные схватки, а главное – полная оторванность от остальных больших кораблей (не имевших возможности подойти ближе 15–20 миль к району Логани) и угроза быть окруженными порядочно выматывали личный состав. Перед самым нашим приходом «Араг» каким-то чудом выскочил без всяких потерь из Логанского канала, где, в тумане, к нему подошли штук пять пароходов и, захватив его в полукольцо, принялись с небольшой дистанции расстреливать его из всей своей артиллерии.
Итак, мы были готовы и с «Арагом» образовали второй отряд так называемых «мелкосидящих кораблей». Вдвоем мы уже являлись серьезной угрозой для тучи вооруженных волжских пароходов, и только баржи с их дальнобойными тяжелыми пушками могли не особенно считаться с нашим присутствием. Нельзя сказать, что в открытом море в свежую погоду мы чувствовали себя очень комфортабельно на нашем плоскодонном дредноуте с пятифутовой осадкой. Но к счастью, наши опасения перевернуться или потерять колесо так и не оправдались. Да и корпус оказался в отличном состоянии (на «Надежде» даже палуба была железная).
Поначалу нам все благоприятствовало. Шлепая лопастями колес и плавно покачиваясь на мертвой зыби, мы печатали свои семь узлов, имея все время слева в виду пустынный и низменный берег. Прошли остров Чечень, заглянули в район Березяка и, наконец, около острова Тюленьего разыскали Бориса Михайловича Пышнова на «Азии» и «Каму» с истребителями. С часу на час ждали появления «Европы». «Азия» приняла радио из Логани с запросом, где же «Надежда». Генерал Драценко извещал, что в районе Логани около одиннадцати пароходов красных и красные обстреливают селение. На следующий день, 3 августа, во исполнение приказа генерала Драценко, мы вышли с «Европой» на север. Часа в три пополудни, когда по счислению мы были недалеко от цели, «Европа» дошла до предельных глубин и, имея под килем один фут воды, застопорила машины.
Распрощавшись с ней, мы легли на Логань и довели ход до полного. Вскоре показался церковный купол, а затем и узенькая полоска берега. К нашей радости, флотилия красных ушла. Я повторяю, к радости, ибо от встречи с 11 пароходами никто ничего хорошего не ждал. Вдруг справа по носу на горизонте появился силуэт однотрубного корабля, и в дальномере мы отчетливо увидели на мачте громадный красный флаг. «Надежда» приготовилась к бою.
Расстояние уменьшалось медленно, и враг казался недвижим. Все на «Надежде» затихло, и лишь отчетливо вырывалось наружу равномерное дыхание машины. Люди впились глазами в маленький черный кораблик, откуда вот-вот должны будут блеснуть яркие вспышки пушечных выстрелов. Даже «вольный» механик, взобравшись на кожух машины, с каким-то недоумением смотрел то на мостик, то на приближавшихся красных. Команда жалась друг к другу, некоторые инстинктивно старались укрыться за палубными надстройками. А около пушек уже лежали груды лидитных снарядов, и сами они казались живыми. Открытые жерла орудий бесшумно и жадно следили за малейшим движением врага, ежесекундно готовые со страшным ударом судорожно рвануться назад, ослепив на мгновение и ударив в лицо струей раскаленного газа, послать свой фугасный гостинец.
Все мое внимание на дальномер. Ведь сейчас будет экзамен!.. И в мыслях мелькают отрывки из Правил стрельбы. Вилка, накрытие и залпы на поражение – план ясен и прост. Только не подвели бы астраханцы… Расстояние уже 50 кабельтовых, и я передаю командиру. В машине звонок. Мы убавили ход. «Ну, сейчас начинается!..» – «Открывайте огонь! – кричит мне Вирен. – Мы на курсовом угле». Кое-кто из матросов, зажав уши, пригнулся. «Залп!» – передает в переговорные трубы команду матрос-астраханец. Резкий удар заставил все заходить ходуном на палубе, и на секунды горизонт исчез за облаком раскаленного воздуха.
Недолет ясно виден. А вот и ответ с красного, и две вспышки сверкнули на нем, а секунд через двадцать пять столбы воды за нашей кормой указали, куда легли оба снаряда. Нервы сразу стали спокойны, неприятного чувства под ложечкой как не бывало. Мы оказались счастливее, и третий или четвертый залп был явным накрытием. Я забыл о своем твердом решении стрелять, конечно, только залпами, заорал «беглый огонь» и впился в бинокль.
Как стреляли большевики, право, не помню. Знаю, что попаданий в нас не было. А офицеры «Европы», наблюдавшие на горизонте картину боя и не зная, в каком числе неприятель, потом уверяли, что не думали, что «Надежда» вернется, ибо так энергично «гвоздил» по нас невидимый враг и мы в свою очередь открыли такую пальбу, что можно было подумать, что перед нами весь красный флот (выпустили 90 снарядов). Бой был короток. Вскоре мы сбили с красного мачту, умолкло одно из орудий, и с креном он начал ложиться обратно, но, развернувшись, остался недвижим, по-видимому выкатившись на банку. Стрельба прекратилась, и от него отделилась шлюпка. Скомандовав «дробь» своим плутонгам, мы легли прямо
