Александр Мещеряков - Император Мэйдзи и его Япония
Этот год вошел в историю Японии как год провозглашения конституции. Элита хорошо подготовилась к этому событию. В частности, были решительно расширены земельные владения императорской семьи. В 1868 году они составляли всего 6000 тё (1 тё равняется 0,99 га), в 1886-м – 31 000. Теперь же император стал крупнейшим землевладельцем в стране. Он владел 1 129 000 тё земли. При этом обрабатываемая земля составляла всего 31 000 тё. Император ничего не производил на своей земле, она требовалась ему для строительства загородных дворцов и резиденций. Министерство двора приобрело и множество акций. Императорский дом не хотел зависеть от бюджетных ассигнований, которые станет утверждать будущий парламент.
Текст конституции готовился в условиях строжайшей секретности, о публичном обсуждении не могло быть и речи. После ознакомления с проектом конституции кабинета министров ее текст был одобрен только 16 членами Тайного совета. Почти все они были выходцами из княжеств Сацума и Тёсю. Основным архитектором конституции стал глава Тайного совета Ито Хиробуми, его главным помощником был юрист Иноуэ Коваси. Ито пристально изучал конституции европейских стран и пришел к выводу, что зачатки конституционного правления появились в Европе еще в древности, а потому эта форма была для Запада, в отличие от Японии, совершенно естественна. Еще одной доминантой политической жизни Европы Ито признавал христианство, которое способно объединять людей для достижения важнейших государственных целей. Что до Японии, то синто и буддизм не обладали объединительными потенциями христианства. Синтоистских божеств насчитывалось слишком много, буддизм был расчленен на множество школ, которые враждовали друг с другом. При этом доминирующей школы так и не сформировалось, и объявить какую-то из них «основной», а все остальные – еретическими сектами не представлялось, к сожалению, возможным.
По справедливому мнению Ито, в Японии объединяющими все население потенциями обладала только императорская фамилия и ее зримое воплощение – действующий император. Когда Ито находился в Европе, наибольшее впечатление на него произвели идеи немецких правоведов, которые утверждали: монарх и государство – это синонимы, монарх является источником законодательной и административной власти.
Японцы того времени могли быть верны не столько абстрактной идее, сколько конкретному лицу. Без этого «лица» вся государственная конструкция повисала в воздухе. Японское государство было персонализированным. А потому конституция писалась «под императора», он был ее главным действующим лицом. Первая статья состоявшей из 76 параграфов конституции гласила: «Великая Японская империя управляется императором, который является представителем извечной династической линии». Мэйдзи был священным потомком Аматэрасу, а потому обладал абсолютной неприкосновенностью и неподотчетностью. Согласно конституции, император обладал правом назначать всех главных сановников, издавать законы в форме указов, созывать парламент и распускать его, объявлять войну и мир, заключать международные договоры, награждать и миловать. Теперь Мэйдзи официально получил должность главнокомандующего. Теперь он носил свой военный мундир на конституционных основаниях.
В «Положении об императорском доме», принятом вместе с конституцией, впервые вводился строгий порядок престолонаследования. Трон передавался только прямым потомкам императора по мужской линии. У Мэйдзи был только один сын, и потому решение было рискованным. В отличие от Европы, где признавались и императрицы, в Японии женщина занимать трон не могла. Общество времени Мэйдзи было маскулинизированным еще в большей степени, чем на Западе. И более маскулинизированным, чем в Древней Японии, где VII–VIII века принесли стране восемь императриц. Но склонная ссылаться на древние прецеденты власть помнила только то, что считала нужным. В частности то, что церемония интронизации должна проводиться в Киото, что и было зафиксировано в «Положении». Ивакура Томоми умер шесть лет назад, но о его предложении сделать Киото «церемониальной столицей» не забыли.
Одновременное принятие конституции и «Положения об императорском доме» еще раз подчеркивало: страна и ее император живут по разным законам.
Японская конституция признавала свободу слова и свободу вероисповедания. Несмотря на лукавые оговорки («если это не наносит вред спокойствию и порядку», «если это не противоречит исполнению подданными их обязанностей»), это было огромным шагом вперед. Признавала конституция и политические партии, а также предусматривала и создание двухпалатного парламента. Нижняя палата избиралась, верхняя – назначалась императором из среды аристократов. Права парламента были весьма ограниченными. Они сводились по преимуществу к дебатам и утверждению решений, исходивших «сверху» за подписью Мэйдзи. Парламент мог вносить законопроекты, но они вступали в жизнь только после утверждения их императором. Парламент обсуждал и утверждал бюджет, но если правительство с ним не соглашалось, принимался к исполнению бюджет прошлого года. Сам кабинет министров парламенту подотчетен не был. Он нес ответственность только перед императором. Несмотря на ограниченность полномочий парламента, следует помнить: Япония стала первой страной с конституцией во всей огромной Азии (Турция приняла конституцию в 1876 г., но просуществовала она менее года). Россия в это время тоже не имела конституции, хотя познакомилась с этим словом намного раньше Японии.
Согласно конституции, Япония формально представала как конституционная монархия с очень сильными элементами абсолютизма. Однако на самом деле это было совсем не так. Во-первых, существовали многовековые традиции коллективного управления страной, благодаря которым в ее истории мы не встретим диктаторов, подобных Ивану Грозному и Людо вику XIV, Кромвелю или Робеспьеру. Во-вторых, законы, конкретизирующие положения конституции, были прописаны таким образом, что на всякое свое решение император должен был получить санкцию того или иного государственного органа. Например, император мог назначить или уволить министра, только получив визу премьера. Его «личные» указы также утверждались на деле правительством и Тайным советом. Таким образом, Мэйдзи был абсолютным монархом только в глазах сорока миллиона своих подданных. И в этом заключалась его историческая роль – роль объединяющего нацию символа. Однако использование этого символа находилось в реальности в руках горстки политиков. В основном это были выходцы из Сацума и Тёсю.
Провозглашение конституции состоялось в новом дворце 11 февраля – знаменательный день, когда первоимператор Дзимму якобы взошел на трон. По логике вещей местом проведения церемонии следовало бы избрать здание парламента, но фон Моль посоветовал именно дворец. Именно так открывал рейхстаг Вильгельм, именно по такому сценарию действовал впоследствии Николай II, устроивший прием по случаю открытия Думы не в Таврическом дворце, а в тронном зале Зимнего дворца.
