Юрий Ростовцев - Виктор Астафьев

Ну а что было дальше, читателю уже известно. Началась война, девушка добровольно пошла на курсы медсестер, после чего был фронт. Судьба Марию пощадила: войну она заканчивала в Винницкой области, где и познакомилась с Виктором Астафьевым. И полюбила его, как оказалось — навсегда.

Начало своей совместной жизни Виктор Петрович и Мария Семеновна описывают по-разному. Мария — обычно серьезно, с видимым вдохновением; Виктор — с добродушной насмешкой. Вот, например, как он вспоминает их первую встречу: «Как я увидал ее… бежит маленькая, в больших сапогах — они чуть ли не задом-наперед на ней, так и сказал ребятам: вон та — моя!»

Трижды раненный солдат остался после войны без профессии. По своей специальности, которую он приобрел в ФЗО, работать он уже не мог — из-за полученных тяжких увечий. Похоже, поначалу молодоженам их будущее представлялось вполне заурядным. Ну, куда можно было Виктору податься с шестью классами образования? Но вот не испугался он попробовать свои силы на писательской стезе. Самый первый рассказ мужа Мария Семеновна собственноручно перепечатала на машинке. Долго хранились в семье те рукописные странички с нечитаемым астафьевским почерком, которые ей пришлось «расшифровывать». Теперь рукопись находится в фонде В. П. Астафьева Пермского государственного архива.

С тех пор и повелось: перепечатка рукописей, собирание архива, обработка входящей и исходящей корреспонденции — все это забота МарСем, как она сама себя называла в своих письмах близким и друзьям. Во всех этих добровольно взятых на себя обязанностях она не видит ничего из ряда вон выходящего, считает их совершенно обыденными.

«Сам подумай, — рассказывает она мне, — коли Витя взялся писать, так и мне надо в этом участвовать, помогать ему. И прежде всего нужно было хорошенько пишущую машинку освоить. Ведь никому эти рукописи и не отдашь. Да ведь он, как сам знаешь, любит утром с чистой перепечатки перечитать накануне им написанное, а потом в дальнейшую путь-дорогу сочинительскую пускается».

Все это она очень просто рассказывает, по всему видно, что о своих домашних заботах распространяться не любит, не понимает, как можно вести себя в семье по-иному.

На свою, прямо скажем, многотрудную жизнь, в которой немало драматических страниц, Мария Семеновна жаловаться не привыкла. Вот родила она Виктору троих детей. Первая дочка, Лидочка, умерла младенцем — от плохого питания у Марии молока не было, кормить дитя нечем было. И Ирина, вторая дочь, скончалась преждевременно, после нее остались на руках дедушки и бабушки двое внуков — Витя и Полина. Третий ребенок в семье — сын Андрей. У него сейчас своя семья, которая живет в Вологде. Их сын Евгений — внук Астафьевых-старших — увлечен наукой…

Но что поразительно, Мария Семеновна, так же как и ее супруг, оказалась одарена писательским талантом. В уральской Выковке написала она свой первый рассказ. А теперь у нее шестнадцать собственных книг, у которых тоже есть свой читатель. Назовем некоторые из них: «Шум далеких поездов», «Отец», «Я не смогла сказать: „Прощай!“», «Свекор», «Знаки жизни». Следует обязательно упомянуть книгу под названием «Земная память и печаль». Это — родословие семьи Корякиных. Рукопись этой книги Мария Семеновна прислала мне в подарок.

Свои литературные успехи Мария Семеновна оценивает скромно, считает, что без ее книг литература вполне обойдется. А взялась она за перо, по ее признанию, чтобы хоть отчасти соответствовать своему Виктору.

Ну что тут скажешь. Потрясающая женщина!

Некоторые характерные детали в отношениях супругов удалось приоткрыть журналистке Людмиле Винской. Пытаясь в них разобраться, она спросила как-то Марию Семеновну, существует ли ключик от секрета семейного счастья.

«Все вы золотой ключик ищите, — покачала головой Мария Семеновна, лучисто улыбаясь (ни у кого не доводилось видеть такой улыбки, когда вдруг все лицо озаряется), — а он ведь может быть и ржавым местами, и совсем не из золота, но хранить такой ключ да чистить не все хотят. Чистое золото подавай. Вот без ключей и остаются».

Известно, что во время работы над рукописью Виктор Петрович мог быть сердитым и придирчивым к окружающим, несдержанным. Случалось, что с помощью крепкого словца разряжал эмоции на жене…

— Ну а на кого мне сердиться, сама посуди, — шутливо растолковывает журналистке Астафьев. — Жена с внучкой рядышком, вот им и перепадает…

Был такой случай: что-то выговаривал писатель своей жене, да так увлекся, что и не заметил, как она из его кабинета ушла потихонечку своими делами заниматься. Огляделся, пошел искать собеседницу, а она посуду моет…

— Маня, что же ты ушла? Я ведь там ругаюсь, а ты вот где, на кухне. — И тут же сам рассмеялся над комичностью ситуации.

— А я подумала: пойду — не буду тебе мешать, поругайся…

И еще одно обстоятельство, которое имело в семье не второстепенное значение: была Мария Семеновна еще и вышивальщицей, и научила ее этому тетя — Тася Логинова. В молодости супруга Астафьева даже подрабатывала вышивкой. Было это как раз в ту пору, когда Виктор приноровился, и тоже на продажу, писать на клеенке лебедей. Одну такую картину сороковых годов сумел отыскать известный чусовской энтузиаст музейного дела Леонард Постников. Он, кстати сказать, создал в Чусовом и первый музей В. П. Астафьева, а ту картину, с лебедем, подарил Виктору Петровичу на один из его юбилеев. Теперь она хранится в Красноярском литературном музее.

Что интересно, сохранился снимок Виктора Астафьева, сделанный в 1947 году, на котором тот запечатлен в расшитой косоворотке. Так вот, живописные узоры и виноградные веточки, которые украшают рубаху, — дело рук молодой жены.

Мария Семеновна вспоминает забавный случай из их совместного прикладного творчества. Взялись они как-то на пару вышивать ковер. Виктор решил помочь хозяйке и взялся выдергивать канву, по которой она вышивала узоры. Но работа оказалась не такой уж простой — нитки плохо поддавались и рвались.

— Помощник мой плевался от досады, ругался, не выбирая выражений, откидывал «произведение искусства». Но все же выдержал характер, доделал работенку.

А ковер, кстати, получился на загляденье и во время переездов постоянно кочевал вслед за Астафьевыми, украшая то одно, то другое их жилище. Сейчас этот ковер — тоже музейная реликвия.

Моя последняя встреча с Марией Семеновной продолжалась более пяти часов. Вспоминали о многом. А память у нее крепкая, несмотря на возраст. Шутка ли — человеку почти девяносто! Когда в беседе возникали паузы, заполняла она их… чтением своих любимых стихов — о самых высоких чувствах, которыми природа одарила человека.