Валерий Киселев - Заплачено кровью

Ночью с высоты были эвакуированы все раненые, в том числе командир батальона старший лейтенант Настеко. Батальон он сдал лейтенанту Андрею Сергану. Тоже ночью пришло и еще одно пополнение, человек сто пятьдесят. Адъютант старший батальона лейтенант Головкин распределил его по ротам. Так и не сомкнув за ночь глаз, они обошли все позиции батальона, проверяя, как расположились люди и вывезены ли раненые.

Приказ на наступление они получили вместе с пополнением. Надо было готовиться. Ночью они слышали под высотой на восточном берегу Зуши стук лопат и голоса немцев, шум танковых моторов. Послали две группы на разведку, но их обстреляли. Стало ясно, что противник копает траншею. Можно было попробовать атаковать, но пополнение совершенно не ориентировалось в темноте, а те, кто воевал с утра, были до предела измотаны боем.

Утром после жиденькой артподготовки батальон все же поднялся в атаку и где перебежками, а где и ползком по грязи, все же достигли траншей противника и в нескольких местах ворвались в них.

Лейтенанты Серган и Головкин, а с ними телефонист с катушкой, бежавшие чуть сзади, хорошо это видели. В траншеях шел рукопашный бой, гитлеровцев было немного, а атакующие с разбегу и с азарта перемахнувшие самое опасное открытое пространство, дрались совершенно без страха.

Все в траншеях было кончено в несколько минут. Лейтенант Серган посмотрел на часы и удивился: весь бой длился только десять минут.

- Володька тяжело ранен! - подбежал к Сергану лейтенант Головкин.

Командира взвода разведки Владимира Милюшковского, прошитого в грудь автоматной очередью, бинтовали двое бойцов. Он, бледный, с синими губами, сидел, сжимая в руке автомат.

- Как же ты напоролся? - подошел к нему Серган.

- Диск кончился, а он тут как тут, выскочил откуда-то. Хорошо вот Иван не дал меня добить.

Иван Калмыков, огромного роста боец в короткой шинели, перевязывавший Милюшковского, сказал:

- Не надо вам сейчас говорить, товарищ лейтенант, кровь горлом может пойти.

- Эй, смотрите-ка, танки! - привстал лейтенант Головкин.

На правофланговую роту лейтенанта Коновалова ползли четыре танка, близко друг к другу. За танками рассыпался взвод автоматчиков.

- Калмыков, тащи лейтенанта в тыл, - приказал Серган.

- Не надо меня никуда тащить, я еще могу воевать, - пытаясь встать, сказал Милюшковский, - Калмыков, дай мне руку.

- Не пускайте его никуда! - приказал Серган, - Я побегу в роту Коновалова, а ты, Головкин, подбрось сюда два пэтээра.

Лейтенант Андрей Серган видел, как наискосок к крайнему справа танку пополз лейтенант Коновалов. Он узнал его по нескладной фигуре и манере сутулиться. Бойцы роты Коновалова стреляли из винтовок по автоматчикам, и никто из обороняющихся не побежал назад, хотя танки были все ближе и ближе. Серган видел, как один танк встал и развернулся боком, подбитый лейтенантом Коноваловым противотанковой гранатой. Коновалов был убит, когда пополз назад. Серган понял это, когда увидел, что он полз и вдруг остановился и стал поджимать под себя колени. Серган еще видел, как второй танк подбил связкой гранат лейтенант Головкин, а потом вдруг что-то бросило со страшной силой, он больно ударился спиной об землю.

Когда Андрей очнулся, увидел над собой лицо лейтенанта Головкина.

- Ты здесь? - прошептал Серган. Он попробовал встать, но почувствовал сильные боли в ногах и в груди.

- Миной тебя. Лежи, скоро вынесем.

- Как батальон? - спросил Серган. Он понял, что батальоном теперь командовать придется лейтенанту Головкину.

- Нормально. Два танка подбили.

... До вечера батальон отбил еще две атаки немцев, но сам наступать был не в состоянии. Ночью лейтенант Головкин получил приказ отвести батальон, а к утру весь сводный полк дивизии, безуспешно штурмовавший Мценск и так и не взявший город к празднику 1 мая, был выведен в тыл.

Еще через двое суток вся 137-я стрелковая дивизия была переведена в район села Вяжи на речке Зуша с задачей занять здесь оборону и быть готовой отражать возможные атаки противника в направлении высоты с отметкой 252.

Майор Шапошников уехал из дивизии сразу после окончания Мценской операции. Никогда еще не было ему так тяжело на душе. Не радовало и новое назначение, которое давало относительный отдых в ближнем тылу.

На душе было горько от осознания того, что скоро год, как началась война, а они от Победы дальше, чем тогда, в июле 41-го, их дивизия стала гораздо слабее, понесла невосполнимые потери, и вообще вся война шла не так, как хотелось бы. В будущее страшно было заглядывать. С холодком в душе думал Шапошников, что им придется вновь отбивать эти деревеньки, за каждую платить кровью и разбитой техникой, и так - до самого Берлина. Единственное, что утешало его в эти минуты расставания с дивизией, это то, что ему удалось в последние дни спасти жизни лейтенантам Тюкаеву и Вольхину. Первому он помог отправиться в академию, и это означало, что Тюкаев будет жить, по крайней мере, еще полгода, а второй был переведен в оперативный отдел штаба дивизии, и это давало возможность Вольхину не погибнуть в очередной напрасной атаке.

... Наступил май 1942 года. Земля, усеянная за зиму осколками, робко покрывалась первой зеленью и медленно оживала. До предела обескровленная после тяжелого боя за Мценск 137-я стрелковая дивизия расчищала оставшиеся после зимних боев окопы на Зуше, уставшие мужики-пехотинцы, бросив ватники, неторопясь, рыли новые землянки, изредка поглядывая на запад, где в таких же окопах с надеждой уже не на победу, а хотя бы на отпуск домой, сидели за пулеметами немецкие солдаты.

На огромном, в сотни верст Брянском фронте наступило затишье...

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

1 Местная жительница Устинья Кондратьевна Филиппова и через 35 лет была убеждена, что в этом лесу еще бродят тени наших погибших солдат. Она сама с соседями хоронила погибших. "Как снопов их лежало по всему полю... А вот под этим бугорком мы тридцать человек закопали. Под этим дубом - четверых...". Документы погибших отобрали полицаи. У себя дома она укрывала раненых бойцов дивизии. Подлечившись, они уходили на восток.

2 Лейтенант Л. Корнилин попал в плен. Дважды бежал, был приговорен к расстрелу, чудом остался жив. Войну закончил в Праге. Если бы об этом мог знать тот гитлеровец, который пожалел и не добил раненого русского лейтенанта...

3 В. Тюкаев был награжден за выполнение этого задания медалью "За боевые заслуги".

4 Командир отделения батальона связи старший сержант Павел Шмонин при выходе из окружения в одной из стычек был ранен, взят в плен и расстрелян карателями. Чудом выжил, а когда поправил здоровье, организовал из окруженцев партизанский отряд. "Группа Валентина Майорова" - так назывался действовавший на Кричевщине отряд Павла Шмонина. На его счету немало смелых операций. Награду П. Шмонину, орден Красного Знамени, вручал в Москве "всесоюзный староста" М. И. Калинин. После войны П. Шмонин, коренной нижегородец, связал судьбу с г. Кричевом.