Екатерина Хохлова - А. В. Суворов. Любимый полководец народа

Чтобы избежать напрасных жертв, коменданту и другим военачальникам в Измаиле было послано письмо с требованием капитуляции гарнизона. Однако последовал гордый ответ: «Скорее небо упадет на землю и Дунай потечет вспять, чем падет Измаил». Суворов немедленно созвал военный совет, на котором было принято решение штурмовать Измаил 11 декабря.

Несколько дней производилась рекогносцировка крепости. Сам Суворов, в сопровождении многих генералов и штаб-офицеров, чтобы дать шанс каждому ближе ознакомиться с подступами к крепости, подъезжал к Измаилу на расстояние ружейного выстрела, обозначая пункты, на которые должны быть направлены колонны, показывая, где и как им следует взаимно поддерживать друг друга.

Русские войска были разделены на три отряда, по три колонны каждый. Девятитысячный отряд генерал-майора де Рибаса атаковал с речной стороны; правому крылу, составлявшему семь с половиной тысяч солдат, под начальством генерал-поручика Павла Потемкина предстояло произвести удар на западную часть крепости, двенадцатитысячному левому крылу генерал-поручика Александра Самойлова – на восточную. То есть атаки правого и левого крыльев способствовали успеху действий отряда де Рибаса с приречной стороны. Две с половиной тысячи солдат кавалерийского резерва бригадира Вестфалена были на сухопутной стороне.

Каждая колонна состояла из пяти батальонов. В начале должны были идти сто двадцать восемь или сто пятьдесят стрелков, за ними пятьдесят рабочих с шанцевым инструментом, затем три батальона с фашинами и лестницами, а замыкал все это резерв из двух батальонов, построенных в одно общее каре.

Суворов уделял огромное внимание и подготовке воинов в нравственном отношении. Он сам объезжал все полки, говорил с солдатами так, как умел говорить только он один, напоминал им о прежних победах, не скрывал трудностей предстоящего штурма.

Чтобы сделать нападение внезапным и уменьшить потери от огня османских орудий, Суворов задумал начать штурм ночью. Однако темнота была по большому счету нужна лишь для первого удара, для захвата вала, а после этого сражаться в темноте крайне не выгодно, ибо управление отрядами сильно затрудняется, объединить действия отдельных колонн практически невозможно. Поэтому Суворов задумал окончить бой днем. Начать штурм ранним утром представлялось необходимым и важным еще и потому, что опытный полководец предвидел силу сопротивления, которое окажут турки. Такое сопротивление запросто не сломить, понадобится много времени. Следовательно, нужно было иметь в распоряжении как можно больше светлых дневных часов, а зимой день очень короток.

Начать штурм предполагалось примерно за два часа до рассвета по сигналу, поданному третьей ракетой. Так как пущенная ракета могла привлечь к себе внимание и тем самым свести на нет всю внезапность штурма, было приказано «ракетами приучать бусурман, пуская оные в каждую ночь во всех частях перед рассветом».

Войскам даны были наставления, чтобы стрелки, шедшие в голове колонн, рассыпались вдоль контрэскарпа и стреляли в обороняющегося, пока штурмующие колонны будут преодолевать ров и влезать на вал. Также было указано, где следует нести штурмовые лестницы. 10 декабря с самого раннего утра началась артподготовка, продолжавшаяся весь день и окончившаяся за два с половиной часа до штурма. Неприятель поначалу интенсивно отвечал, но вскоре пальба стала ослабевать, а потом и вовсе прекратилась. Однако одна из неприятельских бомб поразила бригантину «Константин», и судно взорвалось.

В три часа пополуночи 11 декабря взвилась первая сигнальная ракета, по которой войска, перестроившись в колонны, устремились к обозначенным заранее позициям. В половине шестого колонны двинулись на приступ.

Первой к крепости подошла колонна генерал-майора Бориса Петровича Ласси. В шесть часов утра егеря Ласси, обстреливаемые со всех сторон оборонявшимися турками, одолели вал, и наверху завязался жестокий бой. Апшеронские стрелки и фанагорийские гренадеры 1-й колонны генерал-майора Львова опрокинули неприятеля и, овладев первыми батареями и хотинской крепостью, соединились со 2-й колонной. Хотинские ворота были открыты для кавалерии. Одновременно на противоположном конце крепости 6-я колонна генерал-майора Голенищева-Кутузова овладела бастионом у Килийских ворот и захватила вал вплоть до соседних бастионов.

Сложнее всего пришлось третьей колонне генерал-майора Федора Ивановича Мекноба, штурмовавшей большой северный бастион, соседний с ним к востоку, и куртину между ними. В этом месте глубина рва и высота вала были так велики, что лестницы длиной около двенадцати метров оказались коротки, и пришлось под огнем связывать их по две вместе. Однако главный бастион был взят. Четвертая и пятая колонны также выполнили поставленные перед ними задачи, одолев вал на своих участках.

Десантные войска генерал-майора де Рибаса в трех колоннах под прикрытием гребного флота устремились по сигналу к крепости и выстроились в две линии. Около семи часов утра началась высадка. Она производилась быстро и четко, невзирая на отчаянное сопротивление более десяти тысяч османских солдат. Успеху высадки немало способствовали действия колонны Львова, атаковавшей во фланге береговые дунайские батареи, и сухопутных войск с восточной стороны крепости.

Первая колонна генерал-майора Арсеньева, подплывшая на двадцати судах, высадилась на берег и разделилась на несколько частей. Батальон херсонских гренадер под командованием полковника Зубова овладел весьма крутым кавальером, потеряв две трети солдат. Батальон лифляндских егерей полковника графа Рожера Дамаса занял батарею, которая анфилировала берег. Другие части также овладели лежавшими перед ними укреплениями. Третья колонна бригадира Маркова высадилась у западной оконечности крепости под картечным огнем с редута Табия.

Когда наступил день, стало понятно, что вал взят, неприятель вытеснен из крепостных верхов и отступает во внутреннюю часть города. Русские колонны с разных концов устремились к центру города – справа Потемкин, с севера – казаки, слева – Кутузов, с речной стороны – де Рибас.

Началась новая битва. Особенно ожесточенное сопротивление продолжалось до одиннадцати часов утра. Почти каждый дом приходилось брать с боем. Смятение усиливалось еще и тем, что несколько тысяч лошадей выскочили из горящих конюшен и в бешенстве носились по улицам крепости. Около полудня Ласси, первым взошедший на крепостной вал, первым же достиг и середины города. Здесь его встретили тысяча татар под командованием чингизида Максуда Гирея. Максуд Гирей упорно защищался, и лишь когда значительная часть его людей была убита, сдался в плен с тремястами воинами, оставшимися в живых.