В. Святловский - Эдуард Дженнер. Его жизнь и научная деятельность

Наконец, по третьему пункту, то есть, относительно выяснения выгод, полученных Дженнером от его открытия, комитет задался прежде всего целью определить, какие труды, затраты и усилия положены Дженнером для достижения своей цели. Прежде всего было очевидно, что столь долговременное и настойчивое исследование вопроса должно было отвлекать изобретателя от его прямых доходных занятий врачебной практикой. Было установлено, что Дженнер не мог регулярно практиковать, ибо вечно производил разные опыты, разъезжал по окрестностям, составлял записки, делал снимки и рисунки. Наконец, когда последовало обнародование способа Дженнера, то и тогда не он воспользовался своим открытием, а все врачебное сословие, ибо Дженнер не делал никакой тайны из своего открытия и честно поделился с товарищами всеми деталями этого изобретения. Врачи заработали хорошие деньги на новом способе, сам же Дженнер, проживая в захолустье, в деревне, не только ничего не извлек из своего изобретения, но имел еще и новые расходы, вызванные необходимостью разъездов для устранения возникающих на первых порах недоразумений. Наконец, сами опыты Дженнера, продолжавшиеся долгие годы, поглотили у него все наличные средства.

Комитет, приняв во внимание все эти обстоятельства и признав открытие Дженнера в высшей степени благодетельным– ибо до этого открытия в одной только Англии умирало в среднем ежегодно от оспы 45 тыс. человек, – постановил, что проситель, доктор медицины Эдуард Дженнер как избавитель человечества от страшной заразы достоин благодарности и награды со стороны английской нации, среди которой он родился и проявил свои гениальные способности.

Затем началась долгая переписка с государственным казначеем, от которого отчасти зависело определение размера награды, и, наконец, было решено выдать Дженнеру единовременное пособие в размере 100 тысяч рублей серебром.

Одновременно с этим и Лондонская коллегия врачей (College of Physicians) в 1807 году, после тщательной проверки Дженнеровского открытия, высказалась о нем так:

«Коллегия врачей считает своим долгом усиленно советовать оспопрививание, придя к такому выводу не в силу каких-либо предвзятых мнений, а на основании самого беспристрастного суждения, опирающегося на неопровержимую доказательность представленных коллегии фактов. В самом деле, если сравнить многочисленность авторитетов, беспристрастие и основательную опытность защитников оспопрививания со слабыми и плохо обоснованными возражениями немногих его противников, если далее принять во внимание, что многие, бывшие некогда против оспопрививания, впоследствии оставили свои взгляды и считаются теперь в рядах самых горячих сторонников его, то полезность оспопрививания представляется установленною столь прочно, как только допускает это сущность дела. Ввиду этого коллегия врачей полагает, что публика может вполне основательно надеяться на наступление времени, когда все нападки на оспопрививание прекратятся и общими усилиями всех будет положен конец если не самому существованию оспы, то, по крайней мере, причиняемым ею опустошениям».

Однако друзья Дженнера не удовлетворились ничтожной суммой награды, которую назначил ему парламент. Повсюду раздавались голоса и упреки в скупости и неблагодарности, унижающих достоинство Англии. Говорили, что Дженнер, по признанию самого правительства, ежегодно спасает в Англии от смерти 45 тысяч человек, которые своим трудом доставляют стране по меньшей мере 2 млн. рублей в год. Указывали, что другие страны с гораздо большим великодушием награждали своих сограждан за услуги, неизмеримо ниже стоящие, чем открытие Дженнера. Указывали также и на то, что Дженнер потратил на свои исследования по вопросу об оспе 30 лучших лет своей жизни, в течение которых, если бы он аккуратно занимался практикой, то легко мог бы составить себе на старость капитал значительнее того, который дал ему парламент. При этом остаются невознагражденными его неустанный труд, нравственные муки, которые он перенес и которые не могли не отразиться на его здоровье. И в прессе, и в обществе так настойчиво требовали увеличить награду Дженнеру, что не прошло и четырех лет, как государственный казначей лорд Генри Пети вошел вторично в парламент с ходатайством подвергнуть вновь исследованию вопрос об успехах вакцинации. Парламент уважил ходатайство государственного казначея, и, по приказанию короля, особой врачебной коллегии вновь было предложено исследовать, какие успехи сделало оспопрививание за последние годы и какие причины замедляют его распространение в отечестве. Затем коллегии было поручено выяснить: так же ли благодетельно открытие Дженнера для других стран, как и для Англии, и, наконец, предложено рассмотреть, награжден ли Эдуард Дженнер по заслугам.

Началось следствие, которое, должно сознаться, велось с величайшей осторожностью, тщательно и в высшей степени беспристрастно. Хотя и теперь враги и завистники не дремали и пускали в ход все уловки, чтобы уронить значение сделанного открытия, но им не удалось повредить Дженнеру. В течение года комиссии посчастливилось собрать массу всевозможных сведений о вакцинации, и тщательный разбор этих сведений обнаружил подавляющее и неотразимо важное значение сделанного изобретения. Комиссия вторично и опять-таки единогласно постановила, что оспопрививание приносит человечеству неисчислимую пользу, причем констатировала громадное и повсеместное распространение этой меры; в заключение же выражала уверенность, что правительство не встретит препятствий в намерении выдать Дженнеру вторично награду в виде денежной премии в размерах не ниже первой. Ввиду всего изложенного государственный казначей снова внес в парламент предложение выдать Дженнеру в награду еще 100 тысяч рублей серебром. Однако парламент, огромным большинством голосов, удвоил эту сумму, и Дженнеру было выдано 20 тыс. фунтов стерлингов, то есть в переводе на наши деньги – около 200 тыс. руб. серебром.

Но и после этих успехов Дженнеру еще много пришлось перетерпеть нападок и преследований со стороны завистников и врагов. Всякая неудача подчеркивалась и ставилась ему в вину. В обществе распространяли даже слух, что сам Дженнер не верит в свой способ, ибо не решился привить собственным детям коровью оспу, а привил им, по-старому, натуральную оспу. Поневоле Дженнеру приходилось вступать в полемику, писать, разъяснять, оправдываться; все это он делал из нежелания погубить и скомпрометировать дорогое дело. Из тогдашних его объяснений действительно оказывается, что двум старшим своим сыновьям он привил натуральную оспу, но по той простой причине, что тогда еще он никому не начинал прививать коровьей оспы. Младший же его сын Роберт был одним из первых людей на свете, которому отец сам привил коровью оспу, но, по странной случайности, она не привилась. Дженнер жил тогда в Чельтенгаме на минеральных водах и, не желая встревожить собравшихся больных, не хотел повторять прививки, чтоб не вызвать толков и опасений, что ожидается эпидемия натуральной оспы. Несколько позже, боясь, что Роберт захворает оспой, которая появилась в окрестности, и не имея под рукой коровьей оспы, Дженнер действительно привил сыну натуральную. И, хотя Дженнер откровенно рассказал всю эту историю, но ему не поверили, и многие газеты продолжали травить его. Один случай причинил Дженнеру особенно много неприятностей. В 1801 году Дженнер лично привил коровью оспу одному мальчику из английской аристократической семьи. Спустя 10 лет мальчик этот заболел натуральной оспой, притом в очень тяжелой форме. Врачи начинали уже опасаться за жизнь больного, но, к счастью, он выздоровел.